Как-то раз Пейдж спросила мать, не лучше ли ей развестись, раз уж она так несчастлива в браке. В ответ Ирен прочла дочери целую лекцию о святости уз брака и об обязанностях, которые накладывает на женщину материнство. Больше Пейдж не заикалась о разводе.
Пейдж прошлась по гостиной, не находя себе места. Она бы вышла на прогулку, но дождь по-прежнему лил как из ведра. В гостиной стоял диван, но он был слишком короткий, чтобы лечь на нем спать. В конце концов Пейдж заставила себя войти в спальню, разделась и легла в кровать. Но стоило ей коснутся подушки, как она ощутила едва уловимый запах Картера.
Зажмурившись, чтобы не заплакать, Пейдж стала повторять про себя, что поступила правильно, прогнав Картера. Она внушала себе эту мысль до тех пор, пока не уснула.
Жизнь текла своим чередом. Тяжелее всего Пейдж было вечерами, когда она возвращалась с работы в пустую квартиру. Пейдж сделала для себя открытие: хотя она и прогнала Картера, она втайне надеялась, что он попытается с ней связаться. Но ей звонили подруги, мать, кто угодно, только не Картер. Вопреки всякой логике Пейдж злило, что Картер так легко сдался. В довершение всех ее неприятностей, она стала очень плохо спать. В то время как умом она понимала, что ей лучше не видеться больше с Картером, ее тело посылало совсем другие сигналы, и Пейдж по полночи ворочалась с боку на бок, не в силах расслабиться.
Когда вечером в четверг зазвонил телефон, Пейдж без энтузиазма подумала: наверное, мама решила узнать, почему я не захожу в гости.
— Алло?
— Это Картер.
От одного только звука его голоса все тело Пейдж наполнилось томлением. Она плюхнулась на ближайший стул и вцепилась в трубку.
— Я же велела тебе оставить меня в покое.
Пейдж с удивлением отметила, что ее голос звучит гораздо тверже, чем можно было ожидать.
— Мне казалось, ты уже знаешь, что я далеко не всегда делаю то, что мне велят. Какие у тебя планы на выходные?
— Никаких, я никуда не собираюсь ни с тобой, ни с кем бы то ни было.
— С кем еще ты спала после воскресенья?
— О, каждую ночь — с пятью разными мужчинами, а во вторник — с шестью.
— То есть у тебя нет времени, чтобы пообедать со мной в субботу вечером?
— Нет.
— Тем хуже для тебя, — бодро заключил Картер и отсоединился, даже не попрощавшись.
Пейдж была озадачена и разочарована. Картер как-то легко смирился с отказом, казалось, он даже не особенно расстроился. Значит, он уже выкинул ее из головы. Вместо того чтобы обрадоваться, Пейдж впала в уныние. Она не хотела встречаться с Картером, но злилась, что он слишком быстро ее забыл. Пейдж понимала, что рассуждает нелогично, но ничего не могла с собой поделать.
Выезжая на улицу, Картер посмотрел на часы: он должен подъехать к торговому центру сразу после закрытия книжного магазина. С Пейдж ничего нельзя знать заранее, возможно, она даже не согласится сесть в его машину, не говоря уже о том, чтобы куда-нибудь с ним поехать, но Картер был полон решимости ее убедить. Он никогда не пасовал перед трудностями, не собирался отступать и сейчас, он не верил, точнее, не хотел верить, что Пейдж действительно не желает его больше видеть. Ее слова не вязались с ее же поступками, взять хотя бы, как она занималась с ним любовью…
Картер сразу понял, что у Пейдж мало опыта — она искренне удивилась, когда он несколькими прикосновениями разжег в ней желание. Но как страстно она отвечала на его ласки, как самозабвенно отдавалась! Картер мог поклясться чем угодно, что он был первым мужчиной, разбудившим в ней женщину. И теперь он не собирался сидеть сложа руки и позволять Пейдж снова спрятаться в скорлупу.
Во всех своих раздумьях и мысленных спорах с самим с собой Картер старался избегать слова «любовь». Когда Даг спросил, не влюбился ли он, Картер тут же сказал, что нет. Он пытался убедить не столько друга, сколько самого себя, что адская смесь вожделения, неудовлетворенности и тоски не имела никакого отношения к любви, но точно он знать не мог. Картер не считал себя экспертом по части любви и подозревал, что Пейдж разбирается в этом чувстве еще меньше.
В четверг он ловко вытянул из Пейдж, что у нее нет планов на субботу, теперь оставалось только надеяться, что за это время она не передумала. К служебному входу торгового центра Картер приехал с пятнадцатиминутным запасом.
Это были самые долгие пятнадцать минут в его жизни. Картер успел во всех подробностях вспомнить, как они с Пейдж занимались любовью и как потом она его прогнала, а Пейдж все не выходила. Когда она наконец появилась, Картер быстро вышел из машины. Увидев его, Пейдж остановилась как вкопанная, на ее лице отразилась борьба противоречивых чувств, но — если только Картеру это не почудилось — среди них мелькнула и радость.