Вот вздохнул себе порцию морского озончика (море-то, оно совсем рядом, в каких-нибудь пятидесяти метрах от тебя) и пошёл в кафе-мороженое посмотреть что это такое, чем там народ потчуют. Прихожу, а двери закрыты. Вот, думаю, не повезло: выходной или нечто вроде. Да слышу шум внутри, говор и песни. Тут кто-то дверь отпирает и выходит молодой человек покурить. Одет по праздничному в хороший чёрный костюм, на фоне которого рубашка кажется особенно белой, да ещё оттеняемая чёрным галстуком.
Спрашиваю:
— Что здесь? Кафе сегодня не работает?
А и он в ответ вопросом:
— А вы кто? Не переводчик ли новый случайно?
— Да, — говорю, — пришёл посмотреть, что за кафе, а тут закрыто, оказывается.
— А у нас сегодня свадьба. Так ты заходи. Гостем будешь.
Я смутился и стал отказываться:
— Да ну, что вы? Меня не приглашали, и никто не знает. Чего же…?
— Брезгуешь что ли? — подозрительно спросил парень. — Я тебя приглашаю. Это моя свадьба.
Так я и попал на торжество. Особенную неловкость я чувствовал оттого, что на свадьбе положено быть с подарком, а я влез как-то, словно на дурачка. Но профессия моя такая, что требует быстро находить выход из любого положения. Вспомнил, что на рукавах у меня красивые агатовые запонки. Потихоньку снял их и жениху подарил. Дорогой не дорогой, а подарок. Тем и вышел из неловкости. Теперь мог свободнее сидеть со всеми и разговаривать. Впрочем, меня не многие и заметили. Свадьба была в разгаре. Пили, пели, плясали. Шахтёры гулять любят и умеют. Когда гостей под добрую сотню, тут не до новичка.
Но кто-то, конечно, с кем я оказываюсь рядом, меня примечает и начинает разговор, как говорится, за дружбу, то есть уважаю я рабочий народ или нет, если мало пью. И вот когда я услышал неожиданно незнакомое слово. Приставший с разговорами шахтёр поинтересовался:
— Ты сколько будешь с нас брать, когда на ченьч придёшь?
— На какой ченьч, — удивляюсь я, не понимая о чём идёт речь.
— Как на какой? — спрашивает меня прилично выпивший собеседник. — Ты что, не знаешь, что такое ченьч? Это же английское слово, а ты должен знать английский.
Вот тогда я, наверное, покраснел, испугавшись за свои профессиональные качества. Я не знал английское слово, которое почему-то знал простой шахтёр. Лихорадочно соображая, решил, что отступать мне никак нельзя. Сидевшие рядом, стали прислушиваться к нашему разговору. В воздухе повис вопрос, знает ли новый переводчик английское слово, которое все знали. И я невозмутимо, как и полагается специалисту в своей области, высказал предположение:
— Может, вы имеете в виду английское слово «чейндж», что в переводе означает «менять», «перемена» или «сдача», «мелочь»? А слова «ченьч» в английском языке не существует, насколько мне известно.
Мой разговорчивый партнёр несколько стушевался. Видимо, преподавательская интонация и уверенность моего ответа несколько охладили разгоравшийся огонь сомнения и заставили постепенно перейти на роль ученика, когда он говорил:
— Ну, я не знаю, как произносится это слово, тебе видней, на то ты переводчик, а только у нас так называется базар, где мы продаём разные вещицы туристам.
Мне потребовалось ещё некоторое время и пояснения долгожителей этих мест, чтобы понять, почему обыкновенный рынок здесь называют английским словом, которое никак не означает место торговли, и почему меня спрашивают, сколько я буду брать денег и за что.
Суть истории такова.
В советское время в период существования, так называемого, железного занавеса, нельзя было и предположить, чтобы кто-то из шахтёров что-то про давал иностранцам. Во-первых, гостей из соседнего норвежского посёлка в российских городках было не так много. Во-вторых, каждый приезд делегации тщательно готовился: составлялись программы пребывания гостей, чёткий маршрут экскурсий, конкретный список лиц, участвующих в приёме. Тут не то чтобы продать какой-то предмет, слово сказать иностранцу незаметно было исключено. Иностранцев же так и тянуло поговорить с русскими, но как, если те, как правило, кроме русского и украинского, никакого языка в своём запасе не имели, а гости в свою очередь не знали языка хозяев? Вот и приходилось общаться при редких контактах на улице или в порту дружескими жестами да обменом недорогими подарками, что тоже проходило под строгим наблюдением.