Начал с того, что Педерсен, то есть мой собеседник по имени Турбьёрн, обещал не печатать в газете будто я переводил не то, что говорили, но именно это напечатали в последнем материале.
Редактор возразил, сказав, что это слова Цивки, а не редакции. На мой вопрос, почему же они не прокомментировали слова Цивки, хотя уже знали, что он обманывает, редактор ответил, что по норвежской традиции они дают мнения сторон без комментариев. Тогда я поинтересовался, как ему бы понравилось, если бы я по пути в Москву встретился с корреспондентами норвежского телевидения и сказал бы, что Цивка заплатил журналистам за то, чтобы они напечатали это интервью с ним.
Педерсен пожал недовольно плечами и сказал, что бывает, что и о премьер-министрах пишут всякое. Я ответил, что это как раз плохо, если пишут всё, не проверяя, а в данном случае со мной журналист ведь был в Баренцбурге и всё мог видеть своими глазами, для того его и послали.
Короче говоря, после длительной беседы Педерсен чётко сказал, что печатать что-то типа опровержения или в мою поддержку они не будут. Согласился только опубликовать моё письмо в конце газеты в качестве собственного мнения. Я согласился такое подготовить и передать на дискете. Но добавил, что когда буду писать свой материал для нашей газеты, вынужден буду рассказать и о том, что произошло у нас с газетой «Свальбард постен».
Тут Педерсeн неожиданно вскочил, подошёл к двери распахнул её и сказав «апс», потребовал, чтобы я немедленно ушёл. Реакция оказалась для меня совершенно неожиданной, но я спокойно поднялся и вышел.
Пошёл в контору Ян Эгеля и застал его у себя. Он этой ночью приехал с Крита. Поговорили с ним и с его новым сотрудником Томасом, который оказался весьма интересным молодым человеком. Он хочет стать писателем, написал много сценариев юмористического характера для телевидения, но мечтает написать серьёзную книгу. Собирает материалы для создания различных характеров. Учится в каком-то литературном колледже.
По поводу моей встречи с Педерсеном Ян Эгиль сказал, что это очень плохой человек, который любит в лицо улыбаться, но пишет совсем не то, что обещает, поэтому, например, компания «Стуре Ношке» отказалась пре доставлять редакции газеты какие-либо материалы для публикации. И Томас сказал, что вполне возможно, что Цивка заплатил журналисту за интервью.
Исключить это нельзя, но и подтвердить, конечно, никто не сможет. Томас сказал ещё, что ничего писать в газету не нужно, так как в Лонгиербюене каждый понимает, что произошло на самом деле.
Тут в контору пришли русские из Баренцбурга во главе с Крейдун Игорем. Увидев меня, они, конечно, обрадовались. Я помог им получить бесплатно ненужные Ян Эгелю картриджи и купить один всем нужный. Поговорили о возможности получения материнского плата и процессора, которые Ян Эгель поищет и потом отдаст бесплатно. Дело в том, что он много уже отдавал в Баренцбург через Ису, но из этого многого ничего не попало именно компьютерщикам, которые работают на трест, а пошло по нужным Исе людям.
Ян Эгель был ещё занят делами, и я пошёл в компанию Теленур, где увидел старую знакомую, которая меня узнала и в ответ на мою просьбу отдала свою телефонную книжку, которую я хочу оставить в научном центре, а то там вечно не знают телефонов в Лонгиербюене. Теперь будут знать.
Встретились со Старковым и пошли обедать. Съели по бульончику с яйцом, выпили чай с бутербродами. Подремали, пошли в город и встретили Умбрейта. Поехали к нему на склад и Андреас дал нам резиновые сапоги для завтрашней поездки в Колсбей. Всё-то у Умбрейта есть.
Поехали к себе. Умбрейт отвёз и поехал по своим делам, а мы начали готовить ужин. У нас на кухне я обратил внимание на большую коробку, в которой лежат разные продукты. Решил повнимательнее глянуть. Там внутри лежала надпись о том, что это запасные продукты и просьба угошаться. То есть я понял, что это для всех. Обнаружил среди них пакет с макаронными изделиями крупнее рожков, типа хлопьев. Взял этот пакет и сварил часть макарон. Смешали с нарезанным сыром, разогрели на сковородке и прекрасно поужинали, запив чаем с бутербродом.
Удивительный всё-таки народ — норвежцы. Лежат продукты в коробке.
В гостинице бывают самые разные люди, и никто не хватает всё себе. В этом я вижу больше социализма, чем было у нас раньше. Но позаимствовали они эти особенности, наверное, из наших столовых, где всегда (в давние годы) на тарелках лежал бесплатно хлеб. Да, у нас были зачатки настоящего социализма, когда думали о людях. Теперь у нас ничего от этого не осталось, но вот есть зато в Норвегии.