В московском аэропорту мы долго стояли в очереди на паспортном контроле. Долго забирали вещи. Наконец, вышли, нас встретил человек с машиной, сели и поехали. Старков собрал с нас по 150 рублей и заплатил шофёру.
Меня удивила такая услуга, поскольку я мог вполне бесплатно доехать на автобусе. Но раз уж договорились, что помогут, я не возражал. Именно по этой причине Юля меня не встречала в аэропорту, так как ей сказали, что в машине всем не хватит места. Ну, по дороге, выясняя, кого и куда развозить, водитель вдруг сообщил, что в мой конец Москвы он не поедет, так что довезёт меня лишь до метро. Я мысленно выругался и сошёл у метро Сокол. Добрался до дома, возле которого уже два часа ходила, переживая, Юля. Она, конечно, ожидала, что меня довезут до самого подъезда. Вот так и завершилось моё путешествие.
У читателя, добравшегося, в конце концов, до последних строк моих дневниковых записей, совершенно справедливо возникнет вопрос: «А где же была все эти годы моя жена, если я лишь мельком упомянул её имя в записях?»
Я могу ответить на этот естественный вопрос так.
Во-первых, дневник начинается с первых двух месяцев моего пребывания на Шпицбергене, когда супруга моя оставалась ещё в Москве, а заканчивается последними двумя месяцами, проведенными на архипелаге в краткой командировке, куда обычно ездят без жён.
Во-вторых…
Жена у меня женщина весьма неординарная. Она обладает несколькими качествами, которые позволили нам преодолеть более чем тридцатипятилетний рубеж официального супружества. Одним из наиболее важных свойств, на мой взгляд, является её терпимость к моему характеру, приводившем к постоянным, часто неожиданным, переменам в нашей жизни.
По меньшей мере, четырежды я менял место работы против своего желания, но из принципиальных соображений. Это сказывалось негативно на нашем семейном бюджете, но мы не расставались по этой причине.
Вскоре после нашей женитьбы меня понесло в Африку, и жена, оставив трёхлетнюю дочку моим родителям, полетела за мной, как делала это и впоследствии, следуя в Индию, Пакистан, на Шпицберген.
Последнее было особенно смешно, поскольку климат Шпицбергена, как известно, резко отличается от климата Азии и Африки. Но в первый же день приезда в Баренцбург Юля открыла в комнате, которую я занимал, сначала форточку, а потом и окно, чтобы дышать свежим воздухом. Конечно, прибыла она первого июля, но, должен заметить, что именно в этот день, когда я встречал её на причале, а она сходила по трапу судна «Борис Пастернак», у нас шёл снег.
Так что слёзы радости на её глазах быстро высыхали не от жары, а от холода.
Ну а в комнате у нас с её приездом всегда было прохладно, что, наверное, способствовало сохранению нашего здоровья.
Другой важной особенностью спутницы моей жизни является абсолютное отсутствие желания каких-либо особых привилегий по отношению к ней. В начале нашей совместной жизни, очевидно, было не так. Постепенно пришло сознание, что чем меньше требуешь, тем больше получаешь.
Первые время жизни в Баренцбурге ей пришлось работать в мехпрачечной. Я ещё не был в то время большим начальником, но, как говорится, был вхож к директору, то есть мог попросить какую-нибудь непыльную должность.
Однако это было не то чтобы не в моих правилах, а, прежде всего, сама жена моя не хотела, чтобы я устраивал её на, так называемую, «блатную» работу.
Единственное, чего ей хотелось, чтобы она занималась тем, что ей близко по образованию инженера-химика. И это было правильно, поскольку именно специалист химик вскоре потребовался в лаборатории ТЭЦ, куда и перевели Юлию Александровну, и откуда она ни за что не хотела уходить, хотя директор впоследствии предлагал мне найти ей работу полегче и поспокойней, чтобы не нужно было работать по сменам, ходить ночью иной раз в плохую погоду на ТЭЦ, расположенную на краю посёлка. Особых условий для себя жена моя не хотела. Бывало только, что иной раз она звонила мне в кабинет с работы и просила встретить у гаража, чтобы помочь подняться по занесенной снегом или наоборот очищенной, но скользкой дороге, ведущей к гостинице. Это происходило не часто, а в случае поломки транспорта или ещё по каким-то причинам, когда она вынуждена была идти со смены пешком, не смотря на метель и плохую дорогу.
Меня самого удивляла её смелость. Однажды, придя ночью пешком, она рассказала, что по пути увидела впереди что-то движущееся. Подумала, не медведь ли это. И вместо того, чтобы убежать назад в спасительное помещение, решила проверить свои опасения. Приблизившись, увидела, что это был всего-навсего олень.