Первые две обязанности сами по себе отнимали много времени и сил, так как были связаны с непрерывными телефонными звонками, организацией экскурсий в соответствии с подписанными договорами, выпиской многочисленных счетов и проверкой их своевременной оплаты, составлением отчётов, участием в различных совещаниях, переговорах, приёмах гостей и так далее и тому подобное.
Третья обязанность являлась как бы попутной. Все гости посёлка, все туристы в ходе экскурсии обязательно приходили в гостиницу и, как правило, сразу направлялись на почту купить открытки с видами российских посёлков, наклеить марки и опустить отправления в почтовый ящик. Особенно приятно мне было то, что некоторые открытки были выполнены по моим снимкам. Одну открытку сделали в Германии, другой целый комплект напечатали в Москве. Так что даже автографы иной раз оставлял, если было время. В жаркую пору весенних и летних наплывов иностранных туристов довольно большой почтовый ящик заполнялся в один день. Поэтому каждый поздний вечер приходилось вынимать корреспонденцию и штемпелевать её, отправляя с первой оказией.
Профессиональным почтальонам, видимо, покажется это диким, но у нас иногда не было другой возможности, как в момент, пока туристы сидят в баре и пьют русскую водку, быстро достать из ящика почту, проштемпелевать её, запечатать в специально приготовленный для этого большой конверт и попросить норвежского гида по дружбе завезти почту в отделение Лонгиербюена. На всю экскурсию с заходом в музей, на почту и на посиделки в баре туристам отводилось полтора-два часа. Понятно, в каком напряжении все находились, зная, что за первой экскурсией идёт уже вторая, третья, а порой и четвёртая. А так как меня часто искали по телефону, то приходилось брать с собой переносную трубку и таким образом быть всегда на связи. Сотовые телефоны в наших посёлках не действовали в то время из-за отсутствия необходимой ретрансляционной станции.
Гиды никогда не отказывались взять почту, но всякий раз я потом перезванивал в Лонгиербюен, проверяя получены ли на почте переданные конверты. Часто это происходило зимой, когда мы реже посещали норвежский посёлок, а туристы приезжали на скутерах. Тут важно было убедиться, что все доехали нормально и почта не повреждена в пути. Те же гиды или, например, сотрудники конторы губернатора, полицейские выполняли частенько роль почтальонов, привозя нам с собой мешки с письмами. Почтовые работники Лонгиербюена, правда, всегда заранее предупреждала меня об этом по телефону.
В короткий летний период судоходства, когда во фьорды архипелага заходят большие океанские корабли, некоторые из известных по всему миру лайнеров типа «Максим Горький» включали в программу круиза остановку на несколько часов на рейде Баренцбурга, и тогда челноками движущиеся корабельные катера высаживали на берег от четырёхсот до восьмисот туристов, преимущественно почему-то из Германии, но иногда из Англии и некоторых других европейских стран. Такие события, случавшиеся по четыре-пять раз за сезон, поднимали на ноги всё население посёлка.
Во дворце культуры давался концерт художественной самодеятельности, в спортивном зале проводился футбольный матч Баренцбурга с командой корабля, на улице разжигались мангалы, готовились шашлыки, пеклись русские блины. Пассажиры круизного судна толпами в сопровождении гидов поднимались из порта по лестнице или усаживались в автобусы и доставлялись прямо к гостинице.
Вся эта людская масса, состоящая преимущественно из людей пожилого возраста, старичков и старушек, порой еле двигающихся с помощью палочек и костылей, всенепременно заходила на почту проставить на открытках штемпели с изображением белого медведя и надписью «Баренцбург», «Полярная станция» и другими подобными, сработанными местными умельцами, и разносящиеся теперь раритетами по всему миру. Здесь же с почты, пользуясь купленными на месте телефонными карточками, можно было связаться по норвежской линии с любым уголком мира, что туристы и делали, создавая очередь у единственного аппарата.
Сам я обслужить в короткое время такое количество людей, конечно, был не в состоянии, поэтому во дворце культуры за столиком с марками и открытками устраивалась моя жена, владеющая английским в достаточной мере, чтобы объясниться с покупателями.
Вечерами, особенно перед предстоящим утренним выездом в норвежский посёлок, я запирался в помещении почты и начинал штемпелевать письма и просматривать поступившую корреспонденцию. А она бывала внушительной для посёлка с населением в тысячу человек. И дело было не в письмах с материка от родных и близких. Такие мы сразу отбирали, и первое время в дни привоза почты дверь моего кабинета уполномоченного не успевала закрываться от посетителей. Все торопились спросить, нет ли им письма с Родины.