Первый этаж музея отдан под картинную галерею, представляющую тоже определённый интерес. Хотя здесь нет картин всемирно известных мастеров кисти, но зато представлены портреты полярников, пейзажи Шпицбергена и некоторые картины, написанные известными российскими художниками, подаренные музею. Многие гости, прибывшие в этот раз на юбилей треста, привезли с собой в подарок картины и, увидев поразивший их музей, они все как один решили преподнести свои подарки музею. Но сделали они это по несчастью не в самом музее, а на торжественном собрании, где, говоря слова благодарности тресту за тёплый приём и отличную организацию празднования, обязательно упоминали чудесный музей и, вручая картины или другие сувениры, подчёркивали, что всё это должно занять достойное место в музее «Помор». Наивные люди словно не знали, что времена изменились и потому ни один подарок не останется в Баренцбурге и, тем более, не попадёт в музейные экспозиции. Зато совесть министерских боссов была спокойна — они своё доброе дело сделали. А то, что их дары не дойдут до посетителей, это им не известно, а потому их не касается.
Бедная Анечка, наш славный смотритель музея, получающая копейки (всего пол минимальной ставки уборщицы) за свою самоотверженную работу по уходу за всеми залами и проведение экскурсий на английском языке, да, постоянно волнующийся и переживающий за русскую историю профессор Старков, приезжающий каждый летний сезон, чтобы подновить и поправить экспозиции, — только они, пожалуй, знают, каких трудов стоит сохранять в хорошем состоянии экспонаты, когда стены здания трещат, готовые рухнуть при очередном весеннем паводке, а валюта от посетителей идёт отнюдь не на нужды музея.
Только им хочется расширять музей, делать его ещё более интересным, а по тому пополнять новыми экспонатами.
Летнее полярное солнце переместилось на несколько градусов западнее по своему извечному кругу. Шахтёры и гости направились в культурный центр на торжественное собрание. В зале явно более четырёхсот человек, поскольку многие сидят даже на ступеньках.
После многочисленных, но, к счастью, не очень длинных поздравительных речей с заявлениями о том, что Шпицберген был, есть и будет родной территорией для России, которая ни за что отсюда не уйдёт, после вручения подарков и наград начался традиционный концерт художественной самодеятельности. Я с иностранными и российскими учёными сижу где-то в центре зала на специально отведенных для нас местах. Всё идёт хорошо. Тамара Фуренкова, наша прославленная певица, переводчица, приезжающая теперь лишь на летний сезон, сейчас, как всегда, уверенно ведёт концертную программу. Неожиданно на сцену через рампу под общий хохот и аплодисменты одобрения взбирается Вячеслав Малежек. Он уже выступал за день до этого перед шахтёрами с сольным концертом автора-исполнителя своих песен, на который его специально пригласили из Москвы, но сейчас ему показалось, что и сегодня он должен проявить свой талант. Ему хочется поговорить со зрителями, а бдительная Тамара его несколько раз прерывает, и тогда он, наконец, недовольно берёт гитару и начинает петь. Порядок восстановился, все довольны.
Сколько таких концертов мне довелось здесь увидеть за девять лет работы? Десятки? Сотни? В летний сезон мы устраивали фольклорные выступления еженедельно для зарубежных туристов круизного судна «Нордштерн», два раза в месяц для пассажиров знаменитого нашего лайнера «Максим Горький», для англичан океанского судна «Чёрный принц» да и для других туристов, оказывающихся в Баренцбурге и желающих познакомиться хоть немного с российской культурой.
И когда это так было, что наши артисты выступали бесплатно? В далёкие советские времена. Теперь все платят. И то сначала платили только тресту, и это считалось правильным по той будто бы причине, что самодеятельные артисты выступают ради собственного удовольствия, чтобы удовлетворить собственное честолюбие. Но рыночные отношения, напрочь введенные в стране, вошли и в сознание выступающих на сцене сотрудников, которые теперь бесплатно не ступали ни одного шага. Пришлось мне доказывать руководству, что следует всё-таки делиться какими-никакими, но доходами с теми, кто их даёт. Так что даже иногда разрешали в фойе клуба выставлять нечто вроде тумбы для голосования, на которой помещалась заметная надпись на английском языке типа «Спасибо за помощь» или что-то в этом роде. Стыдно, конечно, но это было лучше, чем видеть артистов, выбегающих сразу после концерта с протянутыми руками навстречу выходящим из зала иностранным зрителям. Бывало сначала и так, к сожалению. Потом запретили позориться артистам и разрешили ставить тумбу, в которую иностранцы весело бросали свои подачки. Теперь было стыдно только за государство. Впрочем, иностранцам это было понятно. У них ведь бесплатно ничего не делается.