Нам нет необходимости завозить с материка свинину. В нашем свинарнике около пятисот свиней. Что касается говядины и баранины, то её завозим из Мурманска ежемесячно в судоходный сезон.
Трест «Арктикуголь» отметил в этом году свой шестидесятилетний юбилей на архипелаге, но русские появились на Шпицберген даже раньше, чем сюда пришёл Баренц. По данным наших учёных, русские поморы (слово «поморы» означает «люди, живущие у моря») могли появиться на Шпицбергене ещё в двенадцатом или тринадцатом веке. Если вы посмотрите через фьорд, у подножия невысокой горы несколько веков назад стоял большой дом, в котором жили несколько поморских семей. Здесь было целое хозяйство из нескольких построек, окружённое рвом. Остатки поселения покрыты почвой, схваченной вечной мерзлотой и не раскапываются археологами в связи с существующими положениями по охране окружающей среды.
За горами на западном берегу расположено второе по величине на Шпицбергене озеро Линне, названное так в честь шведского ботаника. Но раньше это озеро называлось Русским озером, как и вытекающая из него река Русская, протекавшая по Русской долине. Там же находится мыс Старостина, где русский помор Иван Старостин провёл тридцать девять зимовок и последние пятнадцать лет жил на острове, не покидая его, где и был похоронен в 1826 году.
Следует обратить внимание на тот факт, что охота русских поморов не уничтожала природу, как происходило во время китобойного промысла. Поморы добывали себе мясо и шкуры животных для того, чтобы выжить в суровых условиях, и, убивая зверей для продажи, делали это примитивными орудиями, не способными уничтожить весь животный мир архипелага.
Наиболее яркий пример выживания, дошедший до нас, это, несомненно, история Алексея Химкова и его трёх компаньонов, которые случайно остались возле острова Эдж в 1743 году. Шесть лет у них не было никакой связи с миром. Не имея почти никаких инструментов, они сами из дрейфующего леса и обломков разбившихся поблизости судов соорудили хижину, сделали себе оружие для добывания пищи, изготовили одежду из шкур и трое из них возвратились крепкими и здоровыми домой случайно зашедшим в эти края судном. Только один умер от цинги по той лишь причине, что отказался пить кровь животных и был весьма пассивным по характеру.
Теперь позвольте остановить ваше внимание на архитектуре наших домов. В Норвегии вы могли видеть небольшие дома на две, три, четыре семьи. Как и в России, в Баренцбурге мы предпочитаем строить большие здания на сорок семей. Нам так кажется удобнее. У нас несколько четырёхэтажных кирпичных зданий на сорок семей каждое. Дома стоят на сваях, чтобы пропускать под ними потоки воды при таянии снега. В каждой квартире есть туалет и душ, но нет кухни, поскольку для всех работает бесплатная столовая с трёхразовым питанием. Некоторые дома кажутся деревянными, но на самом деле они тоже сделаны из кирпича, но стены снаружи отдекорированы деревянными планками в старинном русском стиле.
Над футбольным полем, на котором в летнее время проходят интересные встречи футболистов, небольшой зеленоватого цвета деревянный домик с белым балконом, служивший помещением для советского консульства в первые годы после Второй мировой войны. Вы знаете, что Баренцбург, как и норвежский посёлок Лонгиербюен, был полностью разрушен бомбами немецкого линкора «Тирпиц» в 1943 году. Из всех домов у нас в посёлке тогда остались только полуразрушенные стены столовой. Чуть повыше бывшего здания консульства вы видите совершенно оригинальной формы большое кирпичное здание с государственным флагом, в котором теперь живёт и работает наш консул со своим штатом. Это их резиденция.
Но, пожалуйста, посмотрите теперь в другую сторону. На холме над морем неподалеку от площадки для катка, который заливается с появлением морозов, стоит маленький бревенчатый дом, сделанный местными умельцами, как копия поморского жилища, которое они могли строить ещё в одиннадцатом веке. Археологи обнаружили много подобных кусков брёвен в местах русских поселений архипелага. После определения возраста этого дерева стало ясно, что поморы могли появиться в этих местах за сто-двести лет до прихода Баренца. Даже зарубежные историки отмечали в своих работах, что в каждом фьорде Шпицбергена в семнадцатом веке можно было увидеть два-три русских дома, что говорит об обширности территории, занимаемой русскими поморами к тому времени. Но оппоненты наших учёных просят доказать тот факт, что дома строились из свежее срезанных деревьев, а не из уже старых брёвен. Поэтому вопрос о том, кто был первым на Шпицбергене — русские, норвежцы, англичане или кто-то ещё остаётся пока открытым.