Позвонил домой. Юля сообщила, что Алёна устроилась работать гувернанткой. Дожили — вернулись дореволюционные времена.
В столовой у нас повесили красочное объявление с предложением записываться на курсы по изучению английского языка. Это вчера ко мне пришла инженер телефонной связи с просьбой перевести инструкцию по применению настойки женьшеня. Перевёл, и она спросила, когда я открою курсы английского языка. Я предложил ей написать объявление, раз людям хочется учиться, вот она и написала.
— 6 °C утром, — 11 °C вечером.
Утро встретило приличным ветром, но слабее позавчерашнего. Вчера вечером пришёл факс из США с просьбой сообщить состояние больного электрика и когда его можно будет отправить в Польшу. С ответа на факс и начал сегодняшнюю работу. Позвонил главврачу, он сказал, что уже можно отправлять человека, тем более что в факсе сообщалось и о переводе денег — пять с лишним тысяч долларов за лечение и стоимость билетов.
Известил Соколова, тот обещал переговорить с Москвой. Между тем, технический директор Трифоненков поехал на вертолётку встречать из Лонгиербюена Кристиансена и вскоре приехал с ним. К этому времени приготовили закуску и кофе. Мы сели втроём в кабинете Трифоненкова и начали переговоры.
Говорили, кажется, не меньше часа. Кристиансен оказался интеллигентным человеком, но аристократом не выглядит. Английским владеет, но не блестяще, иногда с трудом подбирает слова. Я тоже какие-то термины не знал, но быстро искал заменители. Главной проблемой было, кто станет вкладывать деньги в изыскательские работы по минеральной воде, хотя обсуждали и другие темы: несчастные случаи в шахте, пожары, взятие проб угля и их изучение.
Норвежцы посылали свои пробы на исследование в Германию, а Трифоненков предложил это делать в Москве.
Мы уже почти кончили переговоры, когда пришёл Сверре Рустад.
Трифоненков предложил перейти к кофе. Рустад согласился, но заметил, что с ним пришли ещё двое. Оказывается, в машине сидели вице-губернатор и ещё кто-то из сотрудников конторы губернатора. Они были на переговорах с консулом.
Ну пригласили всех, сели за длинный стол, девочки принесли бутерброды с чёрной икрой, сухарики, пирожные и что-то ещё. От бутербродов никто не отказался. Кристиансен рассказал вице-губернатору о том, что хорошо обсудили всё на английском языке и кратко пересказал суть переговоров. Потом началась общая беседа на норвежском, и переводил Рустад. Однако скоро гости заторопились на вертолёт.
Любопытно, что вице-губернатор и Кристиансен прилетели в комбинезонах, которые приходилось снимать и надевать в кабинете, что для меня, например, казалось необычным и несколько неудобным. Но так у них делается.
Правда, их костюмы называются не комбинезонами, а, как у нас говорят, скутерными костюмами. По сути это те же комбинезоны только не для работы, а для езды на снегоходах.
После переговоров пришёл Соловьёв и принёс списки детей, отобранных для поездки на празднование чего-то в Лонгиербюен. Однако полёт их состоится лишь в том случае, если будут деньги на оплату посадки нашего вертолёта в аэропорту норвежского посёлка. Вот чудеса! Наше руководство оплачивать посадку не собирается.
Пошли на обед и спустились к овощехранилищу на территории порта, где начали продавать пиво. Пришедшее вчера из Мурманска судно привезло с собой цистерну с пивом. Сама цистерна была сварена из листового металла здесь в Баренцбурге.
Пиво продавали в стеклянных бутылях по три литра на брата. Но до чего же холодно было нести этот бутыль! Пришлось даже надеть перчатки, а то ветер студил руки до окоченения. А уши само собой мёрзли. Что значит мороз при ветре!
Дома только снял верхнюю одежду, тут звонит Соколов и говорит, что норвежцы привезли с собой почту и оставили у него дома. Пришлось идти срочно забирать.
Комната, в которую меня пригласил Соколов, устлана коврами, диваны стоят углом вдоль двух стен. На них, забравшись с ногами, восседали жена Наталья Юрьевна и младшая дочь Лариса. Правильнее было бы сказать, что малышка сидела, поджав под себя ноги, а мамаша возлежала, прислонив спину к ковру. На одной стене распростёрлась шкура оленя, поверх которой деревянные сувенирные тарелки с изображениями Шпицбергена. Это, как я понимаю, местное производство. Тарелок с надписью на английском языке «Barentsburg» много, как на выставке. У другой стены стоит мебельная стенка с сервантом, заставленным хрустальной посудой.