– Это было в нулевых ещё, когда мы с Ванькой ему «Мэрина» в Питере покупали. Ну помнишь, ещё того пятисотого?
– Как не помнить, его ведь Ванька по пьяни в хлам разбил…
– Ага, его самого! В общем, мы двое суток летели без остановки, а уже перед Утёсом заехали в какую-то тошниловку на обочине. Поели там шашлыка, а Ванька пузырь конины приговорил. Ну чё там… осталось три сотни километров до дома, решили что я дотяну. Не успели мы оттуда отъехать, как у меня кишки начали заворачиваться, отравили нас каким-то бутором. Ванька то выпил, ему вроде ничего, а с меня как с гуся течёт. Я каждые двести метров останавливался, чтобы в лес сбегать. Потом уже и не бегал никуда, просто садился на обочину и вперёд. Короче, думал сдохну. И тут Ванька говорит: «Бухни, может полегчает». А у нас с собой как раз два пузыря водяры было. Я беру бутылку и прямо из горла всаживаю половину. И чё ты думаешь? Как рукой сняло. Но всё равно слабость и всё такое, так что Ванька вызвался сам машину вести.
– Пьяный? – щурится Глеб.
– А я чё трезвый был что ли? Из двух зол выбирают меньшее, а Ванька был в большем адеквате. Ну это я так думал.
Глеб бесшумно хохочет, сотрясаясь всем телом. Он-то знает, какой их друг Вано адекват, особенно пьяный. Был!
– В общем как дал он гари под двести кэмэ, и это по их дорогам. Летит как шальной, а я только стону: «Ваня, давай потише, сцапают же». Ну и прямо возле Утёса вылетаем аккурат на засаду. Он тормознул так, что его юзом потащило, осень уже была. Чуть он в патрульную машину и не врубился. Ну, думаю, кранты. Готовь, говорю, Ваня мешок с капустой, а он мне: «Хуй им, ни копейки не дам!». Выходит из машины, важный такой, направляется к старшему и как заорёт. «В чём дело, лейтенант? Какого чёрта ты нас останавливаешь, не видишь люди спешат!» У того мента аж челюсть отвисла. Пока он собирался с ответом, Ванька кричит : «Ну ты щас то понял, кого остановил, или тебе удостоверением в рыло ткнуть? Тот, вижу, совсем обмяк, а Ванька его рукой по плечу хлопает, «Ну ладно, бывает! Служба есть служба. Ты давай-ка, лейтенант, организуй мне сопровождение по городу, чтобы я не задерживался». Тот под козырёк и к машине.
Тимур хлопает широкой ладонью по белой скатерти, словно ставя точку в истории.
Всё время рассказа, Глеб продолжает тихо смеяться, а в конце резюмирует.
– Да-а с Ванькой не пропадёшь, и не соскучишься! – Он вдруг тяжело вздыхает. – Жалко…жалко.
Официант словно шахматные фигуры расставляет закуски и раскладывает приборы.
– Миша, принеси нам по сто пятьдесят «Джека Дэниэлса», – командует Глеб, намазывая на батон толстый слой масла.
– Чё это с тобой Глеб? В середине недели бухнуть решил? Ты вроде в последнее время вообще ни-ни. – Тимур щурит без того узкие азиатские глаза.
– Не бухнуть Тимурчик, не бухнуть! – довольно мычит Глеб, жуя бутерброд. – Я хочу отметить это событие. Надеюсь, что теперь всё пойдёт на поправку. Да и Ваньку помянуть лишним не будет.
Официант Миша как раз разливает бурую жидкость по квадратным стаканам.
– Здравый кипиш! – Тимур делает короткое движение стаканом в направлении товарища и одним махом выпивает всё его содержимое, залихватски запрокидывая голову.
– Слушай Тимур, когда из тебя вся эта блатная дурь выйдет? Чай уже взрослый мужик, двадцать лет как успешный бизнесмен, а всё по фене ботаешь. – Глеб, чуть пригубив из своего стакана, ловко насаживает на вилку маленький грибочек и отправляет его в рот.
– Не понимаю, чё тебя так напрягает? Ты же знаешь, что меня поздно менять.
– Меняться никогда не поздно, Тимур. Меняешь себя, меняешь ситуацию вокруг. Доказано психологами.
Глеб занимается своим любимым делом. С аппетитом поглощает деликатесы со стола, при этом поучая непутёвого товарища. Он обожает совмещать два этих удовольствия.