Матросы на борту «Ингерманландии» и британские матросы аглицкого баркаса недоуменно наблюдали за тем, как тонет великий флотоводец. Русские и британские офицеры флота подобного конфуза или промашки не ожидали, поэтому сами не прыгали за борт судов и своим матросикам такого приказа о спасении великого флотоводца не отдавали.
Одним словом, английскому генералу сэру Джону Норрису пришлось бы на веки веков упокоиться на дне копенгагенской гавани, если бы не мой салажонок Тишка. Этот дурень прямо с борта русского флагмана сиганул в воду и скрылся под водой в том месте, где уже перестал пузыри пускать Джон Норрис, видимо, он уже смирился со своей участью. Вскоре голова Тишки снова оказалась над водой, он плыл к аглицкому баркасу и кого-то за волосы тянул вслед за собой. Тут же зазвучали команды офицеров на русском и английском языках, чуть не потонувшего адмирала подняли на борт баркаса, и шестеро матросов начали его дружно откачивать.
Таким образом, мой слуга спас английского генерала, я за это получили очередную деревеньку от Петра Алексеевича и тысячу рублев, сотню из которых отвалил Тишке.
В конце августа государь Петр Алексеевич снова сплавал на разведку к шведским берегам и вел артиллерийскую перестрелку с одним из шведских укреплений. После чего государь окончательно пришел к мысли о том, что осенью высадка коалиционного десанта на шведские берега может обернуться большой глупостью и гибелью десанта. Петр Алексеевич решил не рисковать жизнями пятидесяти двух тысяч русских парней, которые составили бы основу коалиционного десанта.
Высадку десанта на шведские берега государь Петр Алексеевич перенес на весну следующего года.
Глава 10
В начале сентября пришла желанная весточка о том, что наконец-то моя убойная команда добралась до Копенгагена и была готова поступить в мое распоряжение. Я полагаю, что не стоит говорить о том, что очень сильно обрадовался этому сообщению, аж даже горел желанием скорее познакомиться со своими бойцами. Поэтому с нетерпением ожидал условленного сигнала от командира о дате и месте встречи с членами группы. При отборе бойцов и их подготовке князь-кесарь Федор Юрьевич Ромодановский проявил невероятную скрытность и таинственность. Он ни единым словом не обмолвился о ее персональном составе, ни разу не упомянул о том, кто является ее командиром. В переписке между нами князь-кесарь только изредка общими словами упоминал о том, что «обучение группы продолжается» или что «группа отбыла в твое распоряжение».
К этому времени я с Тишей переехал на постоянное квартирование в копенгагенский замок, который занимал двор Петра Алексеевича. Две комнаты на нижнем этаже прекрасно нас устраивали, так как позволяли нам всегда знать о том, кто пришел или покинул замок, кто в нем сейчас находится. Появление у меня молодого слуги не осталось придворными незамеченным, сказалось на подъеме моего авторитета и росте уважения к моей особе в придворной иерархии. Теперь не только одни слуги кланялись при моем появлении, но и многие офицеры, вельможи и сановники двора государя приветствовали меня своими поклонами. Я теперь больше не носился сломя голову по дворцовым помещениям, а степенно прохаживался, переходя из одного помещения в другое, посматривая только вперед, прямо перед собой. Правда, при встречах с такими людьми, как Александр Данилович Меншиков или Яков Вилимович Брюс,[87] я первым кланялся.
Я уже начал подумывать о том, чтобы для еще большего повышения к себе авторитета, обзавестись джентльменской тростью, чтобы, как Сиятельный князь Меншиков, ходить, припадая на правую или левую ногу, опираясь на эту великолепную трость. И чтобы трость имела тяжелый набалдашник из золота или серебра, чтобы в случае опасности его использовать в качестве оружия защиты, или чтобы она имела клинок в черенке — это уже для неожиданного нападения.
В этот момент мои сладкие мысли о возвышении при дворе государя были прерваны появлением тени, которая внезапно отделилась от одной из колонн залы и бесшумно скользнула ко мне. Я слишком размечтался, да и трости с набалдашником со мной в тот раз еще не было, поэтому я только успел разинуть рот, чтобы кричать и звать на помощь. Но тень, коснувшись моего правого бока, исчезла в темени залы и коридора королевского замка. Судорожно похлопав себя по боку, я никакого ранения не обнаружил, облегченно вздохнул, а в правом кармане камзола лежала записка, в которой было написано
87
Яков Вилимович Брюс (1669–1735) — российский государственный деятель, военный, инженер и учёный, один из ближайших сподвижников Петра I. Умелый полководец, генерал-фельдмаршал, создатель российской артиллерии, граф.