Выбрать главу

Евтушенко, как пианист, исполняющий увертюру, прошелся пальчиками по клавишам, и хотел с напускной скромностью сообщить о своем новом успехе, но неожиданно его лицо приняло озабоченное выражение.

– Странно. Ничего не понимаю, – твердил он, вглядываясь в зеленый экран монитора. – Обычно ее ресурс используется процентов на двадцать, а сейчас на все сто. Кто-то запустил мощную циклическую программу. Такое впечатление, что идет бесконечный перебор вариантов.

– Как при расшифровке сложного кода? – заинтересовался Тихон, вспомнив про перехваченную радиограмму.

– Похоже.

– На ВЦ могут работать контрразведчики?

– Здесь столько людей в погонах. Каждая группа трудится за закрытыми дверями. Какие задачи они решают, можно только догадываться.

– В наше время безопасность государства обеспечивается не столько мускулатурой и стрельбой, сколько хорошими мозгами.

– Которым помогает современная вычислительная техника. В этом случае нам с тобой, Тихон, достается только микро-ЭВМ.

11 Материнское горе

Заколов стряхнул паутину с замка, провернул ключ и открыл гараж. Белые "Жигули" пятой модели улыбались широкой решеткой радиатора долгожданной встрече. Тихон открыл капот, качнул несколько раз бензонасос и протиснулся за руль. Еще полгода назад здесь сидел отец. Теперь его нет. Как и мамы. Годовалая "пятерка" и сберкнижка с огромной для студента суммой – несоизмеримое утешение. Тихон выжал сцепление и провернул ключ. Автомобиль послушно завелся и выкатился за порог. Все датчики говорили об исправности машины.

У задней стены гаража уныло громоздились несколько коробок. Это то, что, по словам Крюкова, не подлежало продаже. Трепетные пальцы разогнули картонные крышки. Семейные фотографии, альбомы, письма, блокноты с записями, рукоделие матери и полковничий мундир с наградами. Среди прочего Тихон обнаружил офицерский кортик отца, полученный после окончания с отличием военного училища, и свои потертые боксерские перчатки, с которыми он постигал искусство кулачного боя.

Под коробками Тихон узнал ящик с радиодеталями. Когда-то он с удовольствием разбирался в хитроумных радиосхемах и собирал самые разные устройства, начиная с банальных транзисторных радиоприемников и заканчивая оригинальной подслушивающей безделушкой, которую разместил в учительской, чтобы на час раньше узнать темы выпускного сочинения. За этот "подвиг" он удостоился поцелуя самой неприступной отличницы, шедшей на золотую медаль.

Поверх радиодеталей валялась большая рогатка, согнутая из толстой проволоки, с прочной белой резиной, вырезанной из противогаза. Тихон с удовольствием повертел в руках опасную самоделку, невольно вспоминая о юношеских шалостях.

Погружение в школьные годы вернуло его к действительности.

Корольков!

Тихон покинул ВЦ и пришел в гараж за машиной, чтобы навестить маму Виктора Королькова. Он уже знал, что операция в госпитале прошла успешно, и хотел сам сообщить ей эту радостную новость.

Через десять минут "пятерка" затормозила у знакомого подъезда, ноги стремительно вознесли Тихона на второй этаж

– Заколов, – узнала одноклассника сына Анна Федоровна. – А Витя…

– Я знаю. Я был у него вчера.

– А я только сегодня начала вставать. – Взгляд постаревшей женщины прошелся по брюкам Тихона и остановился на модных кроссовках. – Никак не могу привыкнуть, что Витя теперь без ноги.

По щекам женщины заскользили прозрачные слезинки. Она их не стеснялась, и даже не пыталась стереть.

– Анна Федоровна. Сегодня Шаповалов сделал Виктору операцию. Только не волнуйтесь. Он заверяет, что результат хороший.

– Да как же это я… Да что же, – засуетилась женщина. – Надо ехать к Вите.

– Я для этого и приехал, помогу вам добраться. Только вы не торопитесь. Витя пока находится под действием наркоза. Но это временно. Главный хирург заверил, что скоро он придет в сознание.

– Ты думаешь? Он очнется после стольких дней?

– Наверняка. Вы пока собирайтесь, а я, если можно, посмотрю его письма. Вы ведь знаете, что Витя по очереди посылал отрывки повести вам, мне и Евтушенко. Я хочу соединить их вместе. Как он задумал. Ему будет приятно. Вот наша часть писем. – Заколов показал папку с исписанными тетрадными листками.

– Витины письма? Они на столе. Я читала их, читала… Каждый день просматривала.

– Я разложу их в правильном порядке и оставлю вам. А когда Виктора выпишут, мы соберемся и прочтем повесть целиком.

– Конечно, конечно. Ты проходи. А я переоденусь.