– Слава Богу, слава Богу, – причитала Анна Федоровна.
– Пройдемте. Сейчас я вам выдам халаты. Витя вот-вот заговорит.
Около небольшой раздевалки на первом этаже, где они получили халаты, Катя радостно шепнула Тихону:
– Завтра мне родинку удалят. Я Шаповалова упросила. – Видя его недоумение, она убежденно затрясла головой. – Ты не думай, никакого шрама не останется.
– Замечательно, – кивнул Тихон и провел рукой сверху вниз по плечу девушки, чем вызвал ее счастливую улыбку.
Он надел один из протянутых халатов, а другой накинул на плечи Анны Федоровны. Все трое стали подниматься по лестнице. Катя шла впереди, гордо цокая каблучками новых австрийских туфель. Пусть они еще натирают пятку, зато в туфельках при встрече с Тихоном девушка чувствовала себя гораздо увереннее. Теперь он наверняка оценит красоту ее ног.
Заколов поддерживал взволнованную женщину. Анна Федоровна останавливалась после каждого поворота и торопливо крестилась, беззвучно шепча губами. Между вторым и третьим этажом им навстречу попался лейтенант Олег Григорьев. Заколов с удивлением узнал попутчика, с которым познакомился в самолете.
– Привет, Олег. Только начал служить и уже по врачам? – с улыбкой спросил он.
– Да так. Обследование, – замялся Григорьев. Заметив Катю, он еще больше смутился и вжался в стенку, чтобы освободить проход.
– Вам помощь больше не нужна, лейтенант? – строго спросила медсестра.
Григорьев замотал головой и поспешил вниз по лестнице, на ходу буркнув:
– Я в часть.
– Ох уж, это мне обследование, – усмехнулась Катя. – Он с лампочкой во рту к нам прибыл.
– Какой лампочкой? – не понял Тихон.
– Обыкновенной. Электрической. 60 ватт, 220 вольт. Офицеры над ним подшутили. Он на спор лампочку в рот сунул, а обратно – никак!
– Почему? – удивился Тихон.
– Сомневаешься? Тогда попробуй, повтори героический фокус. Будешь очередным, кто попался на эту удочку. Дело в строении челюстных мышц: они позволяют открыть рот на максимальную ширину лишь в том случае, если сначала он полностью закрыт. Когда лампочка уже во рту, мышцы слишком напряжены, чтобы челюсти можно было раздвинуть еще шире.
– И что же делать?
– Или усилием воли раздавить лампочку, тогда без ран не обойтись. Или к врачу. Мы сделали специальный укол, расслабляющий мышцы.
Тихон представил лейтенанта с разинутым ртом и торчащим оттуда цоколем лампочки. Как в таком виде он добирался до госпиталя? И много ли было доброхотов, желавшим подключить к ней электричество? Армия всегда отличалась добрыми шуточками.
У входа на третий этаж кто-то окликнул медсестру, и она осталась на лестнице. Тихон с Анной Федоровной вдвоем прошли по длинному коридору. У реанимационной палаты, в которой лежал Корольков, Анна Федоровна остановилась.
– Сначала я одна, – робко попросила она.
– Конечно, – согласился Тихон.
Женщина вошла в палату, прикрыла за собой дверь. Заколов остался в коридоре, размышляя, как сформулировать вопрос Виктору, чтобы выяснить виновника, произошедшей с ним трагедии и не испугать лишний раз Анну Федоровну. Дело представлялось не столь уж и простым.
Неожиданно его мысли прервал женский вскрик, раздавшийся из палаты, и шум грузного падения. Он рывком распахнул дверь. На полу, беспомощно раскинув руки, лежала Анна Федоровна. "Ох, эти женщины! Падают в обморок даже от счастья", – подумал Тихон. Но, переведя взгляд на кровать, он замер в тревожном недоумении.
Худое перебинтованное тело Виктора Королькова было изогнуто, рот оскален, а пальцы рук сжаты, словно от невыносимой боли. Тихон подошел ближе. Застывшая в неестественной позе фигура не подавала никаких признаков жизни, матовое лицо излучало пугающий холод.
12 Невосполнимая утрата
– Врача, – сипло выдавил Заколов, откашлялся и крикнул: – Врача! Срочно!
Хлопнула дверь. Из-за спины появился мужчина в светло зеленом халате с засученными рукавами, видимо хирург. Уверенная рука отстранила Тихона. Врач потрогал шею Виктора, посмотрела на приборы, болтающиеся электроды дефибриллятора, и с горечью произнес:
– Поздно. Он мертв.
– Но почему?! Ведь операция завершилась успешно!
– Хирургическое вмешательство ни при чем.
– Тогда что же?
Невозмутимый хирург продолжал осматривать тело.
– Его ударили сильным разрядом тока. Держали долго. Взгляните.
На груди Виктора, выше бинтов, виднелось обожженное круглое пятно. Только сейчас среди концентрированных медицинских запахов Тихон почувствовал едва уловимый аромат жженого мяса. Он не верил своим глазам.
– Это убийство?
– Несомненно. Врачи так не действуют.