— Врагов? — повторила Натка. — Разве они тут есть?
— Наверное. Ведь тут близко граница.
— Честное слово, — сказала Натка, — если бы я поймала хоть одного из них, я убила бы его на месте.
— Я тоже, — твердо сказал Ти-Суеви.
В это время шорох стал громче, явственней, и совсем близко, за обочиной шоссе, дети услышали легкий шум шагов.
В самом деле, кто-то тут был с ними все время.
Ти-Суеви перешел на другую сторону дороги, и Натка побежала за ним. Здесь они подождали немного. У Натки тяжело стучало сердце. Ти-Суеви, вытянув шею, вглядывался в сумрак, стлавшийся над травой, как туман. Кусты раздались, уронив вечернюю росу, и показалось лицо человека.
Ти-Суеви громко плюнул. Он узнал старуху Лихибон. Это ее, точно завесой, скрывали от дороги кусты бересклета и орешника.
Лихибон собирала траву для свиней. Она всегда что-нибудь собирала, эта старуха с мутными глазами. За спиной у нее был берестяной ящик, какой обычно носят корейцы, когда отправляются в сопки за брусникой.
Заметив, что дети смотрят на нее, старуха раздвинула кусты еще шире и сорвала пучок молодой крапивы.
«Но кто же собирает крапиву в ящик? Ее собирают в мешок», — подумал с подозрением Ти-Суеви.
Но и ящик этот показался ему пустым.
Лихибон свернула на тропинку к морю, ничуть не согнувшись под своей ношей.
— Противная старуха, — сказала Натка. — Я ехала с ней на кунгасе.
— Разве она тоже ехала в Малый Тазгоу? — спросил Ти-Суеви.
— Да! Противная старуха, — повторила Натка. — Что ей нужно у нас, в Малом Тазгоу? Она везла с собой рис и сою с мясом. А мне так хотелось есть! Но я не просила. Я вынула камешки, которые мы нашли с тобой в яме, и стала играть. Я играла хорошо, пока один камешек не упал к ногам Лихибон. Она хотела поднять его, но я успела раньше поднять и спрятала камень в карман. Тогда она подошла ко мне, взяла за плечо и спросила: «Ты где нашла эти камни?» Я не ответила ей. Руки у нее тряслись, и она все спрашивала. А до того молчала.
— Да, — сказал в раздумье Ти-Суеви, — эта старуха говорит так мало, как только может, потому что внук ее болен проказой.
— Как проказой! — вскрикнула Натка. — Ведь старуха меня схватила за плечо!
Натка даже остановилась посреди дороги, топоча от ужаса ногами. Ти-Суеви в страхе глядел на нее.
— Но ведь не она, а внук ее болен проказой, — сказал Ти-Суеви, утешая ее.
— Все равно! Она меня схватила за плечо! — кричала Натка, заливаясь слезами. — Зачем ты мне раньше не сказал? Теперь я скоро умру.
И Ти-Суеви не знал, что с ней делать.
— Где, в каком месте взяла она тебя за плечо? — спросил Ти-Суеви.
Натка показала.
Ти-Суеви положил руку на ее плечо и сказал:
— Вот, я снял с тебя болезнь. Так говорят наши старики. Теперь не бойся: если ты заболеешь, то я тоже. Мы будем вместе болеть. Так всегда лучше.
— Да, так лучше, — сказала Натка. Она перестала плакать. — Теперь я не боюсь.
Она поглядела вокруг.
Тихо подходила лесная ночь. На макушках высоких лиственниц оставалось совсем немного света. А тьма внизу сгущалась, как смола.
Луны не было. Только звезды вырастали в глубине над лесом.
Вдруг на востоке, с той стороны, где в полном мраке стояли сосны и ели, загорелся новый свет. Желтый, он колебался на темных стволах, высоко, на том месте, где у сосен начинаются ветви.
В глубине леса кто-то зажег костер.
— Посмотри, — сказала Натка. — Что это?
Но Ти-Суеви и сам давно уж смотрел на этот колеблющийся отсвет пламени, такой страшный в ночной темноте.
Кто мог зажечь этот костер в лесу?
Ти-Суеви прилег на дороге, стараясь снизу, сквозь кусты, увидеть что-нибудь.
— Тише! — обернулся он к Натке.
В глубине леса кто-то зажег костер.
Но она и без того стояла тихо, не шевелясь.
— Человек в лесу. — Ти-Суеви осторожно поднялся с земли.
— Что же он там делает ночью?
— Не знаю. Может быть, это тот самый, кого ищут на заставе, — шепотом сказал Ти-Суеви.
— Шпион? — тоже шепотом спросила Натка.
Она совсем забыла о проказе. Глаза ее, в которых только что был страх, теперь уже без страха, сурово смотрели в темноту, и лицо при звездном свете казалось бледным.
— Пойдем посмотрим, — предложил Ти-Суеви. Однако он не был уверен в том, что Натка согласится, и потому добавил: — Но если ты боишься, не пойдем.
Натка помолчала в раздумье.
— Если это враг, — сказала она, — то я не боюсь его. Но ведь в лесу совсем темно.
— Ничего, я знаю это место. Тут я нашел паутину, — сказал Ти-Суеви. — Я хорошо вижу в темноте, а если не вижу, то все равно знаю, где стоит куст, а где дерево. Дерево пахнет корой.