Как только Пеньковский перешел через реку, он увидел Кайзвальтера и пошел за ним по набережной к припаркованной машине. Они подъехали к явочной квартире, в тихий дорогой жилой квартал на правом берегу Сены, к северу от Понт де Гренель. Англичане сняли квартиру на улице Хамо Беранже, 6, на четвертом этаже против лифта. Недавно построенный шестиэтажный дом стоял на углу неширокой улицы, упиравшейся в полукруг элегантных частных домов. Это был тупик, поэтому движение было запрещено. В гараж дома въезжали прямо с улицы, и члены группы могли сразу войти из гаража в лифт, чтобы Пеньковского не видели в холле.
Кайзвальтер и Стоукс жили в квартире с начала сентября. Пока они ждали, не зная точной даты прилета Пеньковского, напряжение возрастало. Обычные повседневные домашние дела становились поводом для открытых ссор. Кто вынесет бутылки из-под «Перье»? Кто уберет мусор? Необходимо было соблюдать безопасность и выходить в город как можно реже; в такой ситуации столь тесные отношения их изматывали{3}. Приезд Пеньковского дал некоторое облегчение: началась работа, вернулась притупившаяся было целеустремленность. Посыпались сердечные приветствия. Джо, Майклу, Джорджу и Гарольду Пеньковский подарил черную икру и украшенные серебром полированные грузинские коровьи рога для вина, чтобы пользоваться ими в особо торжественных случаях. Он привез икру и для Дженет Чисхолм.
С первой встречи Пеньковского и членов спецгруппы прошло пять месяцев. Они подняли за это бокал белого вина. Пеньковский объявил, что его жена Вера через пять месяцев должна родить второго ребенка. Остальные, поздравив, предложили выпить и за это.
Когда Пеньковского спросили о том, как он видит свою дальнейшую карьеру в Москве, он сказал:
— Все зависит от отношения Центрального Комитета. Непосредственно перед этой поездкой они потребовали на меня новую характеристику[2]. Было даже предложение, одобренное двумя генералами ГРУ, послать меня работать в Вашингтон советником при советском посольстве. Конечно, работать я буду на ГРУ.
Пеньковский объяснил, что ГРУ согласовало свое предложение в Государственном комитете с Гвишиани. Что будет дальше — зависит от их реакции на историю его отца.
— В эту поездку я отправился лишь потому, что лично против меня со стороны «соседей» не поступило ничего негативного.
— Даже несмотря на то, что ситуация в Берлине довольно серьезная, я очень рад, что наши правительства (Соединенных Штатов и Великобритании) показали такую твердость и решительность. Советы не ожидали такого твердого отпора. Это поставило их в затруднительное положение. Микоян (первый заместитель Председателя Совета Министров) совсем не ладит с Хрущевым. Они все еще не уверены в себе и знают, что у них есть не все, чего они хотят. Они могут предпринять массированную атаку, но это не решит всех их проблем{4}, — Пеньковский употреблял профессиональные термины, но группа понимала, что он имеет в виду: хотя у Советского Союза было достаточно ядерного оружия, чтобы нанести некоторый ущерб Соединенным Штатам, но этого было недостаточно для предотвращения ответного удара американцев, который нанес бы еще больше повреждений. Он знал, что в американской ядерной стратегии основной была концепция «массированного возмездия», который означал бы полномасштабную всеобщую ядерную войну против Советского Союза в случае нападения на США.
Потом Пеньковский передал группе свой отчет о праздновании шестидесятилетия маршала Варенцова, отмечавшего также свое повышение — ему дали звание главного маршала артиллерии. Это происходило в прошлую субботу, 16 сентября. Пеньковский встречал маршала на вокзале, когда тот вернулся в пятницу из Ленинграда в Москву. Поздравив Варенцова с днем рождения, он преподнес ему подарки, приобретенные на деньги ЦРУ и МИ-6: зажигалку в виде ракеты, серебряный портсигар и бутылку коньяка шестидесятилетней выдержки. На самом деле коньяк был на несколько лет моложе, но этикетка на бутылке была приготовлена Отделом технических служб МИ-6, чтобы год совпадал с возрастом Варенцова. Варенцов был польщен. Он пригласил Пеньковского на следующий день к себе на дачу в Бабушкин, на северной окраине Москвы, и просил обязательно «всех их привести», имея в виду жену, дочь и мать Пеньковского.
2
Характеристику, или оценочный отчет, требовали на всех, кто выезжал за рубеж. Это полная личная биография и оценка характера руководством, и те, кто удостоверяет характер выезжающего, отвечают перед Коммунистической партией за его поведение.