Потребовался час с четвертью, чтобы полностью зачитать текст обвинительного акта, в котором Олег Владимирович Пеньковский обвинялся в измене, а Мейнард Гревил Винн в пособничестве и подстрекательстве{183}. В обвинительном акте говорилось, что «в результате морального разложения» Пеньковский решил стать агентом «империалистических разведывательных служб». В нем говорилось, что Пеньковский встретился с четырьмя британскими и американскими офицерами разведки в гостинице «Маунт Роял» в Лондоне 20 апреля 1961 года. Были названы имена английских разведчиков Грилла (Гарольд Шерголд) и Мейла (Майкл Стоукс) и американцев Ослафа (Бьюлик) и Александра (Джордж Кайзвальтер). Имена эти произносились на суде приблизительно так, как ему показалось, они были названы. Бьюлик был уверен, что Пеньковский пытался таким образом обезопасить группу, хотя, по правде говоря, ему никогда и не называли настоящих полных имен членов англо-американской группы. В акте говорилось, что он встречался с сотрудниками разведслужб трижды. На самом же деле за период с 20 апреля по 6 мая 1961 года у него состоялось с ними семнадцать встреч, которые продолжались в общей сложности 52 часа 7 минут. Как ни парадоксально, несмотря на интенсивную слежку за Пеньковским, КГБ так и остался в неведении относительно истинных масштабов его измены и для аргументации дела в основном полагался на показания Пеньковского.
В обвинительном акте утверждалось, что в период с 18 июля по 7 августа 1961 года, когда Пеньковский возвратился в Англию, то есть на втором этапе, у него состоялось пять встреч. На самом же деле было тринадцать встреч, которые в общей сложности продолжались 47 часов 15 минут. На суде о Пеньковском говорили как о полковнике запаса. На самом же деле он все еще был на действительной службе как офицер разведки Генерального штаба, приписанный к Госкомитету по науке и технике. Признать это означало бы предать гласности тот факт, что Госкомитет является «крышей» для советской госбезопасности и военной разведки.
В обвинительном акте утверждалось, что во время ареста Пеньковского 22 октября сотрудники КГБ захватили его инструкции о том, как пользоваться тайниками. Они узнали номера телефонов, по которым следовало звонить, а также на каком по счету телеграфном столбе следовало сделать пометку. Таким образом, контрразведка КГБ смогла устроить ловушку у тайника со спичечным коробком, в котором находилась подлинная записка, написанная Пеньковским.
В обвинительном акте перечислялись встречи Пеньковского с Дженет Чисхолм на Арбате и в районе Цветного бульвара. В нем указывались его встречи с ней на дипломатических приемах, а также его встречи с Родни Карлсоном из американского посольства. В обвинении говорилось, что 5 сентября 1962 года на приеме в американском посольстве Пеньковский вновь встретился с Карлсоном. «В тот момент Пеньковский имел при себе четыре отснятые пленки со сверхсекретными материалами и отчет в разведцентр, однако ему не удалось передать это Карлсону». В обвинительном акте содержались выдержки из письма Пеньковского «моим дорогим друзьям», в котором говорилось, что он получил от Карлсона паспорт. В нем цитировались слова Пеньковского: «...если я когда-нибудь поеду в командировку в Соединенные Штаты или в любое другое место, пожалуйста, организуйте прием, во время которого я мог бы передать все готовые материалы, поскольку я не хочу, чтобы наши материалы были у меня при себе, когда я полечу к вам. Благодарю за заботу обо мне. Я постоянно чувствую ваше присутствие рядом со мной». Пленка и письмо, на которое ссылались в обвинительном акте, и были теми материалами, которые Пеньковский имел при себе в момент ареста.
Пеньковского и Винна спросили, все ли им понятно в обвинительном акте и признают ли они себя виновными.
Пеньковский ответил:
— Да, я виновен по всем пунктам.
Винн ответил:
— Да. Я признаю себя виновным, кроме некоторых деталей, по которым я дам подробные объяснения.