Если вы не согласитесь с этим предложением, предупреждаем вас, что мы можем предпринять некоторые действия, способные повергнуть в глубочайшее замешательство ваше правительство и КГБ. Даже сам Пеньковский не сознавал в полной мере важности некоторых контактов и документов, которые имеют для нас огромную ценность. Они касаются аспектов, глубоко затрагивающих высший уровень советского правительства и руководства КГБ. Как известно и вам, и нам, невозможно в полной мере оценить ущерб, который могут причинить дело Пеньковского и другие дела.
Мы искренне желаем расплатиться за злополучный случай с этим мужественным человеком и с готовностью рассмотрим такие ситуации, в которых и вы, возможно, пожелали бы заплатить хорошую цену.
Мы хотели бы установить контакт с вами или другими полномочными представителями и предлагаем вам сообщить свой ответ, направив его почтой по адресу: Р. О. Box /№/ New York, N. Y.
Признавая, что дело это весьма сложное, мы хотели бы, тем не менее, получить от вас предварительное согласие к 1 июня 1963 года. Если ответа не последует, мы будем считать это отказом и перейдем к осуществлению собственных планов».
К письму предполагалось приложить фотографию полковника Пеньковского с маршалом Сергеем Сергеевичем Варенцовым. Бьюлик утверждал, что, даже если из этого ничего не получится, такой подход послужит опровержением советского обвинения ЦРУ в том, что оно ничего не предпринимает для спасения своих агентов. «Мы приведем в исполнение свою угрозу относительно публикации в соответствующих местах некоторых документов, переданных нам Пеньковским, касающихся советского шпионажа за границей и советского планирования подрывной деятельности, а также милитаристских взглядов советского правительства. Существует развернутая агентурная сеть, осуществляющая большой объем секретной деятельности. Эту сеть можно и должно перевербовать и использовать в интересах Запада»{216}. Бьюлик предусмотрел массированную кампанию против Советского Союза с разоблачением связей Пеньковского с высокопоставленными официальными лицами и выборочной утечки информации через них{217}.
Президент Кеннеди, который находился в неведении относительно предложений Бьюлика, похороненных в недрах ЦРУ, поинтересовался, каким образом был пойман Пеньковский, чья информация оказалась столь полезна для США. Он направил написанную от руки записку директору ЦРУ Макоуну, в которой спрашивал, что произошло. Советский отдел подготовил ответ на запрос президента. 15 мая 1963 года Макоун встретился с президентом наедине и оставил экземпляр записки «Разоблачение Олега Пеньковского». Президенту Кеннеди он сказал: «Управление в настоящее время не располагает фактической информацией, которая показала бы, когда и каким образом Олег В. Пеньковский был разоблачен советской службой безопасности (КГБ) как агент американской и британской разведок».
После анализа и оценки дела и судебного процесса над Пеньковским и Винном Управление заявило: «...мы полагаем, что, вероятнее всего, разоблачение Пеньковского произошло в результате стечения обстоятельств, включая всегда присутствующую возможность советского проникновения либо в британские, либо в американские правительственные круги».
К числу факторов, которые дают основание сделать такой вывод, говорилось в записке, относится то, что «операция Пеньковского осуществлялась на совместной основе с Британской секретной разведывательной службой (МИ-6). Одно лишь это обстоятельство по чисто физическим причинам многократно увеличивало возможность утечки секретной информации».
17 мая 1963 года «Правда» под заголовком «Приговор приведен в исполнение» написала: «Президиум Верховного Совета СССР отклонил ходатайство о помиловании, поданное О. В. Пеньковским, который был приговорен к расстрелу Военной коллегией Верховного суда за измену Родине. Приговор приведен в исполнение».
Бьюлик так и не получил ответа или объяснения на свою записку, в которой настоятельно просил начать прямые переговоры, чтобы спасти Пеньковского; она была возвращена ему 23 мая начальником советского отдела Говардом Осборном без комментариев. На записке не было никаких расписок в получении. «Не было никакой возможности сделать это», — сказал Ричард Хелмс. В самый разгар «холодной войны» ЦРУ не могло заставить себя вступить в переговоры, чтобы спасти жизнь советского шпиона, каким бы ценным он ни был, да и отношения между Белым домом и Кремлем были слишком напряженными, чтобы пойти на сделку ради спасения жизни Олега Пеньковского{218}.