— Хотите сказать, что вы тайный агент? — вмешалась Мередит. В ее голосе послышался ужас.
— Да. — Каган обмяк на стуле под грузом навалившегося изнеможения. — Да, я тайный агент, помоги мне Боже.
Андрей шел по перепутанным следам вдоль переулка, подмечая, когда какая-нибудь цепочка ответвлялась к домам за невысокими, по грудь, заборами — кто-то из жильцов вернулся.
«Хочешь, чтобы именно к такому выводу я пришел, да, Петр? — рассуждал про себя Андрей. — Хотя на самом деле одна из этих цепочек может быть твоей».
Одинокие следы вели за калитку по правой стороне. Сквозь пелену снега Андрей попытался разглядеть, что происходит за окном гостиной. Праздничная гирлянда над камином, мужчина держит в вытянутой руке лакомство, а перед ним смирно дожидается угощения задравший голову далматин.
Андрей снова сменил руку, в которой сжимал пистолет, — теперь греться в карман отправилась левая. Пошевелив замерзшими пальцами в тонкой стрелковой перчатке, он двинулся дальше по следам, внимательно присматриваясь к отпечаткам подошв. Его взгляд перестал быть «тоннельным» зрением охотника, сосредоточенного на добыче. Он смотрел под широким углом, захватывая деревья и темные закоулки по обе стороны, ожидая нападения из засады в любой момент. До этого, когда с флангов прикрывали Михаил и Яков, он не сомневался, что Петр предпочтет спасаться бегством.
«Но теперь, один на один? Как, Петр? Рискнешь выступить против меня одного?»
Что-то вспыхнуло. Потянуло едким дымом.
Андрей развернулся и уже почти нажал на спусковой крючок, когда полыхающий предмет спланировал вниз вместе с летящим снегом.
Полиэтиленовый мусорный пакет, надутый, как воздушный шар. Внутри на деревянной крестовине размещался ряд горящих свечек, наполнявших «шар» теплым воздухом, чтобы поднять в небо. От них же он и загорелся.
Шар приземлился в снег, брызнули искры, и от небольшого костерка осталась только струйка дыма.
Андрей решил, что хватит отвлекаться на сюрреалистические явления. Он медленно обернулся вокруг своей оси, целясь в укрытый белым саваном пейзаж. В голове теснились неотложные вопросы.
Логично ли было Петру пойти этим путем? Раненому? С младенцем на руках? Ведь здесь, вдали от толпы, помощи ждать неоткуда. Ослабеет вконец от кровопотери, отключится, и они с младенцем замерзнут насмерть.
«Может, я ошибся, — сомневался Андрей. — Может, он решил, что в толпе на Каньон-роуд у него больше шансов.
А может, он как раз хочет, чтобы я так и подумал».
Нашарив под курткой радиопередатчик, Андрей переключился обратно, на частоту, использовавшуюся с самого начала операции, ту самую, на которой он недавно общался с Петром. По дыханию Петра он рассчитывал угадать, движется тот или устроился где-нибудь в засаде.
Однако на этот раз в наушнике повисло глухое молчание. Мертвая тишина.
«Выключил передатчик, чтобы не выдавать себя звуками? Тебя это не спасет. От меня не уйдешь, приятель».
Андрей щелкнул переключателем, настраиваясь на частоту напарников, не переставая все это время сканировать взглядом укромные местечки вдоль проулка.
Держа пистолет наготове, он двинулся дальше по редеющим следам.
— Спасибо, что пригласил, Андрей. Для меня большая честь обедать с твоей женой и дочками.
— Это для меня честь сидеть с тобой за столом. Ты ведь мне жизнь спас.
— Но и ты тоже. Для этого и нужны друзья — прикрыть спину в случае опасности.
— Именно. Прикрыть спину. Другие предпочли сделать ноги. Ты единственный, кто остался вытаскивать меня из ловушки. А Пахан, ублюдок, еще на тебя наехал за то, что рисковал головой. То есть, по нему, лучше было бросить меня помирать, чтобы только все прочие целы остались.
— Хорошенькую жизнь мы выбрали.
— Выбрали? Петр, ты правда считаешь, что у нас был выбор?
— Мы ведь не уходим.
— А куда ты еще пойдешь, где тебя не заметут? Бухгалтером или риелтором где-нибудь в Омахе устроишься со своими фальшивыми документами? И как скоро, по-твоему, у тебя на пороге объявится служба эмиграции? И насколько их опередят люди Пахана, посланные перерезать тебе глотку — чтобы не болтал лишнего.
— Да нет, Андрей, пойми меня правильно, я ведь не жалуюсь.
— Конечно нет. Холодина-то какая… На пляже лед. По телевизору обещали еще дюймов шесть снега. И все равно не понимаю, чего все ноют. По сравнению с зимой в русской армии Брайтон-Бич — Африка.