Эрцгерцог по доброте душевной взял на себя высказать Меттерниху желание Мармона.
— Маршал желал бы, прежде чем совершенно сойти с политической сцены, повидать сына его старого друга.
Меттерних, несмотря на все свое дипломатическое искусство, не мог скрыть, что слова эрцгерцога не были ему приятны.
— Я думаю, — прибавил мрачно Мармон, — что излишне мне обязываться не восстанавливать молодого герцога против его деда? Я знаю, что он принадлежит всецело вашей стране, и если я желаю повидаться с ним, то лишь по чувству нравственного долга, обязывающего меня помириться с тенью императора в лице его сына.
— Вы совершенно правы, и должно это сделать, — произнес эрцгерцог с чувством.
— По счастью, маршал, — отвечал Меттерних, — мне не придется докладывать о вашем желании императору, который мог бы вам отказать. Его величество потребовал сегодня к себе герцога Рейхштадтского и потом пришлет его сюда, так как мне поручено сообщить ему кое-что. Таким образом вы можете видеть его здесь в моем присутствии без всякого разрешения императора.
— Примите мою сердечную благодарность, — произнес Мармон.
— А я, — прибавил эрцгерцог, — воспользуюсь этим случаем, чтобы поцеловать моего внучка.
В эту минуту в комнату вошел Зибер и подал канцлеру записку, которую он прочел с улыбкой.
В записке княгиня Сариа уведомляла его о своем возвращении в Вену и просила принять ее немедленно.
— Сейчас, сейчас, — сказал он и, обращаясь к эрцгерцогу, прибавил: — Позвольте мне, ваше высочество, принять княгиню Сариа, которая находится в родстве с семьею Зичи. Это прелестная женщина, и я хлопочу, чтоб снять секвестр с поместий ее мужа, который был запутан в последней венгерской истории, а затем умер.
— Сделайте одолжение, — отвечал любезно эрцгерцог.
Спустя минуту в дверях показалась княгиня Сариа, сияющая красотой и в изящном, модном костюме.
— Здравствуйте, милая путешественница, — сказал Меттерних, встречая ее и целуя ей руку. — Его высочество и маршал Мармон сжалились над моим нетерпением вас увидеть и дозволили мне приветствовать вас при них.
Полина грациозно поклонилась маршалу и церемонно присела эрцгерцогу.
— Я очень благодарна его высочеству, — сказала она и, усевшись в кресло, прибавила, пока оба маршала отошли в сторону: — Прежде всего, князь, скажите, правда, что вы женитесь на Мелании Зичи?
— Правда.
— Я очень рада за нее и за вас. Значит, я недаром приехала и перенесла столько неприятностей.
— А разве ваше путешествие было неприятное?
— И не говорите. Мне вздумалось проехать через Швейцарию, и я насмотрелась столько ужасов! Мой экипаж едва не опрокинулся раз двадцать, и потом — швейцарские трактирщики хуже разбойников.
— Во всяком случае, вы благополучно доехали, и за это надо благодарить небо. А где вы остановились?
— Пока еще в гостинице. Успеется найти помещение, когда я решу совсем перебраться в Вену.
— А разве этого еще не решили?
— Это будет зависеть от того, как поступит со мною правительство и признает ли оно себя виновным.
— В чем? Ведь ваш муж был заговорщиком.
— Нет.
— По крайней мере, его считали заговорщиком.
— И ошиблись так же, как ошибались, удерживая меня три года в Милане. Вы знаете, полиция не только следила за мною там, но по выезде из Милана за мной устроили погоню, и если бы я не поехала через Швейцарию, то до сих пор находилась бы под надзором полиции.
Полина нарочно упомянула о полиции, чтобы узнать, предупрежден ли Меттерних о ее приезде с двумя белошвейками, и по незаметному движению в его лице убедилась, что он кое-что знал. Действительно, как только она упомянула о своей поездке через Швейцарию, он тотчас вспомнил о полицейских донесениях и дипломатической депеше, извещавших о том, что две женщины взяли на себя отвезти важные бумаги герцогу Рейхштадтскому, выбрав дорогу через Швейцарию, чтобы избегнуть полицейских преследований.
— Во всяком случае, — произнес громко канцлер, — ваше дело, княгиня, благополучно окончилось. Я говорил с императором, и он согласен забыть прошедшее. Даю вам слово, что секвестр с поместий вашего мужа будет снят.
— В таком случае мне остается только вас благодарить, — отвечала Полина.
— Мне этого мало, — произнес канцлер, — я попрошу у вас совета.
— Полноте, какой я могу дать вам совет.