— Это, вероятно, он, — сказала княгиня. — Я пойду в соседнюю комнату, а вы скажите ему в двух словах о том, что мы решили. Будьте спокойны, я сейчас приду, мне надо успокоиться. Потом вы снесете в экипаж вещи, а я прощусь с ним. После вашего отъезда я останусь здесь до утра.
И она вышла за дверь в ту минуту, как входил в комнату герцог Рейхштадский.
IV
Расставание
— Ты один? — спросил юноша.
— Нет, княгиня здесь, — отвечал Франц очень смущенный тем поручением, которое он должен был исполнить. — Она в соседней комнате. Сейчас придет.
Однако так или иначе надо было высказать герцогу, что Полина не едет с ним, и Франц стал объяснять окольными путями, что лучше было бы им оставить в Вене княгиню, так как их, может быть, ожидали в пути большие опасности. Когда же все окончится благополучно, то ее можно будет выписать во Францию.
Юноша слушал его с удивлением. Он, конечно, понимал, что Франц не стал бы ему говорить что-либо подобное по своей инициативе. Значит, сама Полина не хотела ехать. Конечно, ею не мог овладеть страх, в этом он не мог и сомневаться. Следовательно, она считала более благоразумным, чтобы он ехал один, но мысль разлучиться с нею душила его, и он не мог согласиться на подобное самопожертвование. Он хотел громко протестовать, но неожиданно в голове его блеснула мысль: отправляясь с ним, Полина губила себя. Он понял, что любовь к ней должна была побудить его к этой жертве.
— А княгиня разделяет твое мнение? — спросил он.
— Да, совершенно, — произнесла твердым голосом Полина, появляясь в дверях.
Она была в бальном платье, и этого было достаточно, чтобы убедить юношу в ее решимости не сопровождать его. Франц поспешил выйти из комнаты с вещами, а Полина продолжала, но уже голос ее заметно дрожал:
— Я не хочу, чтобы ваши враги могли упрекнуть вас в чем-нибудь. Франц вполне согласен со мною.
— Я вас так люблю, Полина, — мог только промолвить юноша со слезами на глазах.
— А я, — воскликнула княгиня, — разве сердце мое не раздирается от одной мысли, что я не буду разделять с вами всех опасностей? Какое счастье было бы ехать с вами! И не думайте, что я боюсь сплетен, нисколько. Но на вас не должно упасть ни малейшее пятно. Поезжайте один, — продолжала она, схватив его за обе руки. — Поезжайте один и скорее, моя любовь, мой повелитель! Ваша Полина никогда не покинет вас и мысленно всегда будет с вами. Завтра я также отправлюсь в путь окольными путями и при первой возможности присоединюсь к вам. Клянусь, что я всегда буду любить вас. Я хочу, чтобы вы сохранили обо мне память, как о женщине, которая пожертвовала вам своим счастьем и своей жизнью.
— Все готово, — произнес Франц, отворяя дверь. — По несчастию, Греппи не может ехать с нами, а прислал своего соотечественника.
Герцог и не обратил внимания на его слова, а молча бросился в объятия Полины. Что они говорили друг другу, как они целовались, осталось тайной для них самих. В подобные минуты поцелуи красноречивее слов, а слова нежнее поцелуев.
— Поезжайте, поезжайте, — промолвила наконец Полина.
В эту минуту Франц вторично показался в дверях, и она протянула ему руку, которую он почтительно приложил ко лбу, преклонив колено.
Еще минута, и она осталась одна в комнате. Вдали послышался топот быстро несущихся лошадей.
— Наконец-то! Уже!
Только эти слова торжества и горя дрожали на ее устах.
Она тихо опустилась на стул и горько зарыдала.
— Однако зачем мне плакать? — промолвила она наконец. — Он свободен, а обо мне нечего думать.
Но что это? — За дверью послышались чьи-то шаги.
V
Лицом к лицу
Полина вспомнила, что наружная дверь осталась незакрытой, и хотела запереть ее, но в эту минуту дверь отворилась, и она поспешно спряталась в комнату Маргариты.
На пороге показался Меттерних. Сердце бедной женщины дрогнуло. Князь одним быстрым взглядом осмотрел комнату, сел на стул подле стола, на котором стояла зажженная свеча, и, обращаясь к людям, стоявшим, очевидно, за дверью, сказал:
— Предупредите меня, когда явятся наши.
Полина не знала, что делать. Очевидно, Меттерних знал о бегстве герцога, но успеет ли он помешать ему или нет? Этот вопрос так терзал ее сердце, что она не выдержала и вышла из своей засады.
— Вы здесь, княгиня? — спросил с удивлением Меттерних. — Вы разве уже кончили ваше прогулку вокруг Шенбруннского парка?
Ясно было, что стратагема Франца удалась и полицейские агенты думали, что она уехала из Гитцинга. Но что стало с герцогом? И напали ли на его след? Это необходимо было выяснить.
— Как видите, князь, — отвечала она и остановилась в дверях соседней комнаты, как бы желая возбранить туда вход.
— Вы напрасно хотите меня уверить, что в соседней комнате кто-то спрятан, — спокойно произнес Меттерних. — Я знаю, там нет никого. Я только что встретил того, кто был здесь с вами. Моя ошибка заключается лишь в том, что, по моему предположению, вы уехали вперед.
— Вы ошибаетесь в том, что видели кого-то, выходящего из этого дома.
— Так это не герцог Рейхштадтский сел с другим человеком в коляску, нанятую в Леопольдштадте?
— Вы смеетесь надо мной: если это был герцог, то вы не допустили бы его бегства.
— Кто говорит о бегстве? Я надеюсь, что этот молодой человек после всех треволнений сегодняшнего вечера преспокойно вернулся в Шенбрунн.
— Конечно, он должен был вернуться во дворец, если вы его видели.
— Видел, как вижу теперь вас. Я даже готов упрекнуть вас за то, что вы нашли нужным нанять почтовых лошадей для возвращения с бала. Это для венцев чрезмерный расход. Впрочем, — прибавил он, вдруг изменив свой любезный, учтивый тон и придавая ему резкий, даже грубый оттенок, — быть может, вы приказали кучеру приехать за вами, чтобы отвезти вас в Италию или куда-нибудь подальше?
— Хорошо, я понимаю, — отвечала Полина, догадавшись, что все погибло, — я проиграла, но, прошу вас, не издевайтесь надо мной, а скажите просто, где герцог и что вы хотите сделать со мною.
— Вот так-то лучше. Поговорим прямо. Герцог теперь, должно быть, находится в Шенбрунне, куда его отвез мой кучер, заменивший вашего. Этот последний, по имени Греппи, неумелый возница, и я не мог поручить ему править экипажем, в котором находился герцог. Я также приказал вернуть сюда и двух ваших знакомых дам, отправившихся в Милан. Граф Зедельницкий их нагнал в нескольких милях от Вены, так как в их экипаже сломалось колесо. Вы видите, что провидение стоит за меня.
— И даже помогает вам нарушить свое слово, — отвечала гневно Полина, — так как вы обещали мне помиловать Фабио.