— Что вы, белены объелись? — закричала она смело. — Разве теперь не дозволяют более ходить на свою работу или возвращаться домой?
— Отчего вы не ответили? Кто вы? Куда идете? — спросил взбешенный кавалерист.
— Я иду из города и возвращаюсь в Вертинген. Достаточно с вас этого?
— Скатертью дорога!
— Мне только это и нужно.
В это время она услышала галоп приближавшихся солдат. Они явились, чтобы узнать о причине тревога. Доротея не дождалась их и продолжала путь. Она шла согнувшись, чтобы ее не заметили. Вскоре вдали послышались голоса и лошадиный топот по той дороге, по которой она проходила. Затем все стихло.
Она снова стала смотреть по направлению к реке. Теперь свет не казался более одиноким. На склоне горы, покрытой лесом, казавшимся темным пятном на серовато-голубоватом безлунном небе, выделялись зажженные фонари. Они в полном смысле представлялись блуждающими огоньками, перебегающими взад и вперед. Это освещение указывало на присутствие многочисленного войска. Каким образом, вместо того чтобы стрелять в прохожих на дороге, австрийские часовые, которых она только что избежала, не приметили этого явления?
Но внезапно все огни погасли. Виднелись лишь два или три красных мерцания, очень отдаленные друг от друга. Они, очевидно, сосредоточились в центре бивуаков.
По-видимому, войско, собравшееся вокруг таинственных огоньков, теперь совершенно окончило свое размещение. Они, как и австрийцы, тоже улеглись и будут ждать рассвета, чтобы снова пуститься в путь.
Доротея ускорила шаг, направляясь к первым домам деревни. Никто не шевельнулся. Все окна были темны, а дворы пусты. Дворовые собаки не лаяли.
Было около одиннадцати часов ночи.
Только дверь одного дома, находящегося в конце дороги около долины, ведущей к первому лесу, была не заперта. Перед нею стояла распряженная тележка. Две ее пустые оглобли поднимались к небу, как две молящиеся руки. На неосвещенном пороге дома виднелся высокий мужчина, облокотившийся на наличник, и степенно курил трубку.
Молодая женщина шла по траве, чтобы не производить шума. При виде стоящего мужчины она внезапно остановилась. Заметив ее силуэт на зеленом бордюре травы, мужчина вынул трубку изо рта и стал смотреть со вниманием на ее черную фигуру. Ее внезапный приход оторвал его от размышлений о слышанном несколько минут тому назад выстреле.
Но кто это остановился перед ним? Не бродяга ли?.. Или солдат?.. Женщина?.. Да! Это, должно быть, женщина, ветер коснулся ее юбки, и она начала развеваться, раздумывал он.
Должно быть, крестьянка или какая-нибудь служанка с одной из ферм отправляется на свидание?.. А может быть, запоздавшая работница? Просто это нищенка, решил он.
— Сударь, не можете ли дать мне связку соломы и угол, где я могла бы заснуть до утра? — раздался из темноты молодой голос, обращаясь к мужчине.
— Я не у себя, — отвечал он. — Дом пуст, и я сам с семьей здесь ночую. Делайте как хотите. Я не могу ни принять вас, ни отказать вам.
Доротея приблизилась. Мужчина отодвинулся от нее на несколько шагов в коридор, чтобы из предосторожности достать маленький фонарь, свет которого терялся в стене. Направив фонарь на молодую женщину, он убедился, что она не опасна ни ему, ни его спутникам.
Благодаря беглому освещению, Доротея увидела перед собою человека со строгими чертами лица, с седыми волосами, широкими плечами, сильными руками и с худыми большими ногами…
— С этой стороны комната занята, — сказал импровизированный хозяин, указывая на дверь слева, перед которой он стоял. — Но там вы найдете комнату с готовой постелью, на которой можете лечь, — сказал он, указывая на другую сторону. — Вероятно, живущие в доме спаслись бегством несколько часов тому назад, при виде приближающегося врага…
— Так неприятель близко отсюда?
Ничего не отвечая, высокий старик протянул руку по направлению гор, покрытых лесом, где Доротея видела свет.
— Но, значит, надо думать, вы не боитесь жить здесь, вблизи французов? — спросила она.
— А вы? — возразил он. — У вас, верно, есть дело до них, если вы идете в их сторону?
— У меня!.. Я не знала…
Она прервала свою речь, увидев, как в медленно открывавшейся двери внезапно появилась ослепительная фигура женщины.
Какое таинственное могущество руководило этой встречей… Был ли это случай или непреложный инстинкт, управляющий земными существами без их ведома?
Может быть, это была воля Провидения, определяющая необходимые связи в делах и располагающая по своей прихоти мнимой человеческой несбыточностью.
Каким образом перед смелой искательницей приключений появилось это нежное создание, предназначенное только для любви?
Перед самовольной и дерзкой сообщницей Венда, единственным желанием которой было завоевать место в жизни Шульмейстера, заменив ему жену, нечаянно отворилась дверь, и в ней появилась сама законная жена Шульмейстера.
Да, это была действительность; циничная и наглая хохотунья Доротея стояла лицом к лицу с белокурой, бледной и целомудренной Бертой.
С Бертой? — спросит читатель. Но как же она попала в этот дом? Какие последовательные события, какие разочарования или какое неожиданное увлечение привели ее к воротам императорской крепости?..
Оффенбургские беглецы на самом деле служили игрушкою событий, совершенно противоположных их планам. Эти неудачи начались, как только они покинули единственное убежище, где их спокойствие было гарантировано.
В первый же вечер своего отъезда они были остановлены в самом сердце гор, Гегенбахе. Начиная со следующего дня, им пришлось испытывать общую панику. Неизвестно откуда явившееся известие, что кавалеристы принца Мюрата снуют во всех дефилеях Черного Леса, причинило эту суматоху.
Узнав эту новость, они немедленно поспешили в Оппенау, чтобы достичь после двух долгих привалов Фрейденштадта, расположенного при входе двух больших равнин Вюртемберга.
Там они натолкнулись на первые немецкие полки. Безжалостные приказы на военных границах заставили их бежать еще далее, как и всех объятых страхом жителей, на другую сторону стратегической черты.
Настроение было у всех различное. Родек проклинал судьбу, маленькая Лизбета надувала губки или смеялась. Гнездилась ли она в уголке тележки, своего неотъемлемого владения, или собирала она по-детски неловким, но очаровательным жестом запоздавшие цветочки на опушке дороги, она все время оставалась свеженькая и розовая.