По правде говоря, он так и должен был поступить - существует определенная временная задержка в реакции человека, и будь у меня только пистолет, он оказался бы прав. Но со "шмайссером" все обстояло несколько иначе. И под действием гашиша ваши рефлексы срабатывают достаточно быстро, хотя иной раз их нелегко контролировать.
Я выпустил веером в его сторону половину обоймы. Мне показалось, что его тело в середине прыжка изменило направление движения и вместо того, чтобы вылететь в открытое окно, отклонилось в сторону и отлетело назад. Он рухнул на пол, как мешок с углем. Вспышки огня из ствола автомата временно ослепили меня, но я услышал как последняя отлетевшая гильза ударилась о стену и покатилась по полу с легким звоном. Вероника вцепилась в меня и завопила от ужаса. Я тоже дрожал, как осиновый лист. Потом я её слегка шлепнул.
- Замолчи.
И включил лампу возле постели. Он лежал, скорчившись, возле стены, там, где подвели его поскользнувшиеся на полированных плитах пола ноги. Голова запрокинулась в сторону и даже для моих ещё не полностью освоившихся после вспышек выстрелов глаз кровь, растекавшаяся как чернила на бумаге, выглядела слишком реально. Вероника замолчала и смертельно побледнела. Глаза её были широко раскрыты, а руки она, словно защищаясь, прижала ко рту. Я быстро выключил свет - снаружи мог быть кто-нибудь еще. Наконец, на подкашивающихся ногах, с Вероникой, хнычущей рядом от страха, я двинулся к двери. Никого. Я закрыл окна и задернул шторы. И только после этого опять включил свет. Вероника, все ещё смертельно бледная, зачарованно уставилась на труп. Я всадил в него четыре пули, которые прошли аккуратной строчкой, начиная от правого плеча и заканчиваясь где-то на полпути ниже левого ребра. Он даже не успел понять, что с ним произошло.
Тогда я сел в постели и коснулся бедра Вероники, чтобы убедиться в реальности происходящего. Я по-прежнему дрожал и мне было очень холодно.
- Дай мне сигарету.
Она неумело и очень медленно прикурила две сигареты, а я продолжал сидеть и смотреть на свою добычу. Это был высокий худощавый мужчина с подстриженными ежиком волосами, в темно-синей хлопчатобумажной рубашке и таких же брюках. На удлиненном лице выделялся кривой, как у хищной птицы, нос, и на вид я дал бы ему лет тридцать. Пистолет, который он выронил, когда я в него попал, лежал стволом в мою сторону в нескольких дюймах от его ног.
- Что случилось? - наконец-то спросила Вероника. Рот её задрожал, но она изо всех сил старалась не впасть снова в истерику.
- Он вошел с этой пушкой в руках. Я сказал ему, чтобы он её бросил. Он выстрелил и кинулся к окну. Я тоже выстрелил в него.
Я оглянулся и увидел на стене большую дыру примерно на девять дюймов выше того места, где находилась моя макушка, потом выбрался из постели и подошел к трупу.
Его передние карманы были пусты, но в одном из задних карманов, когда я его перевернул, вздрагивая от отвращения, оказалась запасная обойма. Из другого заднего кармана наполовину торчал бумажник. Я носовым платком очень осторожно поднял его, стараясь не стереть имевшиеся там отпечатки пальцев.
Затем я открыл бумажник, снова очень методично действуя с помощью носового платка. Находившуюся там сумму денег оценить я мог только ориентировочно, но это была весьма солидная пачка стодолларовых банкнот. И две кредитные карточки. Я переписал номера кредитных карточек и положил их обратно. Потом бросил бумажник на стол и двинулся к телефону. После короткого рассказа дежурному "Интернейшнл Чартер" о том, что произошло, меня заверили, что немедленно пришлют помощь. И тогда я снова вернулся в постель и, прижав к себе Веронику, попытался согреть нас обоих.
Джип компании не заставил себя долго ждать. В дом вошли трое хорошо вооруженных парней, которых до того я никогда не видел, и с ними генерал. Меня весьма удивило его появление в три часа утра. Видимо, у него были проблемы со сном.
Я снова рассказал всю историю, пока парни с профессиональным интересом разглядывали тело. Они проверили бумажник и не нашли там ничего, кроме того, что уже обнаружил я. Затем обследовали выбоины в стене там, где засели мои пули. Потом обнюхали его пистолет и подобрали пустую гильзу калибра 0, 45. Казалось, все совпадало с моим рассказом.
Тело унесли, а я вышел вместе с генералом. Мы остановились на берегу и я чувствовал, как дрожу от свежего ночного воздуха.
- Не волнуйся, Филипп, - сказал старик и, чтобы успокоить меня, протянул одну из своих сигар с обрезанным концом, тонкую и черную как ствол лакрицы. - Ты делаешь опасную работу. У "Интернейшнл" есть враги. Их много. Скорее всего, мы даже не узнаем намерений этого человека. Ты предоставил ему возможность выбора и когда он ей не воспользовался, ты поступил единственно правильным образом. Очень хорошо, что у тебя оказался автомат.
- Именно для того я его и держал. По ночам здесь довольно одиноко, генерал. Как этот человек попал на остров с пистолетом?
Генерал направился к джипу, в котором сидели трое мужчин и мой покойник. Я зашагал за ним.
- Не знаю. Может быть, его привез один из рыбаков. И мы не можем слишком тщательно проверять всех туристов. Есть здесь кто-нибудь, кто хотел бы тебя убить?
- Генерал, у меня конечно есть враги. Но они не из тех, что убивают. Послушайте, и часто случается такое? Я имею в виду, часто ли происходит такое с пилотами "Интернейшнл Чартер"? Потому что моим нервишкам это не слишком нравится.
Он покачал головой.
- Нет. Nein* Не беспокойся так, Филипп. Прими снотворное и отправляйся в постель. В твоем досье сказано, что ты очень хороший стрелок. Ты действительно есть отличный стрелок.
_________________________________________________________
* нет - нем. Далее подчеркивается немецкий акцент генерала
Я впервые заметил, что он нервного напряжения его английский стал давать сбои.
- Да, я умею стрелять. Но что бы случилось, если бы я спал?
- Да, ты мог спать - но ты не спал. Спокойной ночи, Филипп.
Джип рванулся и помчался по дороге, поднимая тучу пыли. Я наблюдал за ним, пока красные задние огни не скрылись из виду. Потом вернулся в виллу. Вероника сидела на постели и пила виски прямо из бутылки.
- Не делай этого, дорогая, - сказал я. - Это не очень полезно в шоковой ситуации.
Она поставила бутылку на пол и посмотрела на меня по-прежнему широко раскрытыми глазами.
- Филипп, чем ты занимаешься? Пилоты обычных авиалиний не держат у себя автоматы.
Я сел на кровать и выбрался из своего свитера. Потом откинулся назад и притянул её к себе.
- Я расскажу это тебе как-нибудь в другой раз, - и начал целовать её. Отчасти потому, что страх прибавляет сексуальности, отчасти для того, чтобы помешать ей задавать вопросы.
- Филипп, возьми меня с собой на Ибизу. Я не хочу оставаться здесь одна.
Я достаточно охотно согласился. Не хотелось, чтобы кто-нибудь из приятелей покойника бродил здесь и поздней ночью задавал бы ей вопросы. Они могли бы зайти немного дальше, чем просто насажать ей фонарей.
Потом я дал ей таблетку снотворного и одну проглотил сам. Он уснула раньше меня и когда я убедился, что с ней все хорошо, то сунул новый магазин в мой "шмайссер" и положил его так, чтобы он был под рукой возле постели. С взведенным затвором.
Остров Датос был бел, так как состоял в основном из известняка. Ибиза, находившаяся на другой стороне Средиземного моря, была красной - из-за глины. Я всегда считал, Грецию белой, а Испанию - красной, все действительно так и оказалось. И если на Датосе было всего два отеля, то торговцам недвижимостью и носильщикам багажа на Ибизе приходилось трудиться в поте лица. Религии тоже были разными, но на обоих островах женщины как правило ходили в черном и в платках, а мужчины дремали в тени. Что же касается остального, то море было столь же голубым, всюду росли такие же искривленные сосны и стояли такие же белоснежные домики.