— Лучше не искушать сатану, — сказал Цезарь и так закатил глаза, что белки заблестели в отсвете пламени. — Я сам раз чуть не потерял ухо из-за маленького любопытства; от него бывает много несчастий. Если бы не любопытство, белые люди не ехали бы в Африку, а черные жили бы у себя дома… Скорей бы Гарви пришел!
— Очень неуважительно с его стороны не быть дома в такое время, — строго сказала Кэти. — А что, если отец захочет в последние минуты составить завещание — кто напишет ему такую важную, серьезную бумагу? Гарви очень неуважительный и пустой человек.
— А может, он уже написал эту бумагу?
— Ничего удивительного, если и написал, — ответила экономка, — ведь он целые дни смотрит в Библию.
— Очень хорошая книга, — торжественным тоном заявил негр. — Мисс Фанни читает ее Дине.
— Ты прав, Цезарь, Библия — самая лучшая книга! У того, кто читает ее так часто, как отец Гарви, наверное есть на то особые причины. Это понятно всякому здравомыслящему человеку.
Кэти поднялась со стула, тихонько прокралась к комоду в комнате больного старика, вынула из ящика тяжелую Библию в толстом переплете с массивными медными застежками и вернулась к Цезарю. Книгу быстро раскрыли и принялись перелистывать. Кэти не была большим грамотеем, а Цезарь и вовсе не знал букв. Экономка некоторое время разыскивала слово «Матфей», а когда нашла, с гордостью показала его внимательно следившему за ней Цезарю.
— Хорошо, теперь читай по порядку, — сказал негр, глядя через плечо домоправительницы и держа длинную тонкую свечу из желтого сала так, чтобы ее слабый свет падал на книгу.
— Ладно, но придется начать с самого начала, — отозвалась Кэти, аккуратно перелистывая страницы в обратную сторону. Наконец, перевернув две сразу, она нашла густо исписанный лист. — Вот, — сказала Кэти, задрожав от нетерпения, — вот эти слова. Я ничего бы не пожалела, лишь бы узнать, кому он завещал большие пряжки для башмаков…
— Читай, — коротко сказал Цезарь.
— …и черный ореховый комод… Гарви не нужна такая мебель, раз он не женится…
— Почему не нужна? Ведь была же она нужна отцу.
— …и шесть серебряных столовых ложек… Гарви всегда ест оловянной ложкой!
— Может, он это здесь все сказал без многих слов, — заметил многозначительно Цезарь, указывая кривым темным пальцем на раскрытую страницу.
Итак, последовав совету Цезаря и побуждаемая собственным любопытством, Кэти принялась за чтение. Стремясь скорее добраться до наиболее интересной для нее части, она начала сразу с середины:
— «Честер Бёрч, родившийся сентября первого, 1755 года», — прочитала Кэти с запинками, не делавшими большой чести ее учености.