Не имея возможности установить контакт с Кучинскими, Фукс затем подошел к британской коммунистке Анжеле Пилли и спросил у нее адрес немецкого коммуниста, который впервые познакомил его с Юргеном Кучински в Лондоне в 1941 году, Йоханне Клопстек. Пилли сказал ему, что Коммунистическая партия Великобритании не предоставит ее нынешний адрес, поскольку «там ничего не предпринималось, потому что они так не делали». Однако Фукс смог получить адрес через жену Юргена Кучинского, Маргариту, которая все еще жила в Англии. 20 Это был безрассудный поступок, и Фуксу повезло, что его не арестовали. В 1946 году МИ5 сочло Клопстек «опасным» и включило ее в список из двадцати одного подрывника, предоставленного американскому посольству в Лондоне в День подарков в том году. Тем не менее через Коммунистическую партию Великобритании Фукс получил указание встретиться с российским агентом в Nag's Head Вуд Грином: « Фукс должен войти в трактир с экземпляром Tribune и сесть на определенную скамейку в баре в салоне. У его связного будет красная книга ». Дальнейшие встречи проводились в Нагс-Хед и в Пятнистой Лошади, Патни, с интервалом в два месяца. 21 Если по какой-либо причине свидание сорвалось, Фукс должен был восстановить контакт, перебросив экземпляр журнала Men Only через стену на Кью-роуд, 166 с сообщением на десятой странице с подробностями об альтернативном месте и дате. Сообщение не должно было содержать никакой технической информации. По адресу 166 Kew Road тогда жили Чарльз Джон Муди, его жена Гертруда и Клара Айзекс. И Гертруда Муди, и Клара Айзекс уже находились под следствием МИ5 за распространение коммунистической литературы среди военнослужащих в 1935 году, а Чарльз Муди был связан с Перси Глэйдингом в 1936 году 22.
В 1947 году Фукс, казалось, жил очаровательной жизнью. Через три месяца после сообщения Канадской королевской комиссии по шпионажу 1946 года офицер службы безопасности в Харвелле Генри Арнольд инициировал новую проверку безопасности Фукса, которая продлится пять месяцев, когда он сообщил МИ5, что один из сотрудников был немцем, который был натурализовались во время войны. Таким образом, в то время, когда Фукс восстанавливал контакт с русскими через Маргариту Кучински, Йоханну Клопстек и Кью-роуд, 166, МИ5 активно расследует его. И все же, что удивительно, единственной информацией, которую МИ5 могла выдвинуть при расследовании Фукса, был старый отчет гестапо 1934 года, в котором подробно описывалась его коммунистическая деятельность в довоенной Германии. Холлис, отвечавший за расследование, в шестой раз просмотрел досье МИ5 на Фукса и еще раз допустил его для секретной работы.
В ноябре 1947 года министерство снабжения потребовало, чтобы Фукс снова прошел проверку перед его повышением на постоянную государственную должность в Харвелле. Он был снова очищен с катастрофическими последствиями. В это время Фукс подозревал, что в Великобритании существует еще один атомный шпион, который передавал Советам информацию о технологии ядерных реакторов. В 1948 году русские спросили его, как были изготовлены урановые стержни, используемые в Харвелле. После ареста в 1950 году он сказал своему следователю, что не давал им этой информации, и выразил свое удивление, «что эта одна конкретная деталь была запрошена, хотя не было никаких вопросов о извлечении урана из его руды, получении чистого соединения урана или металла, методы консервирования, размеры урановых стержней или подготовка, чистота и размеры графита. … Он предположил, что русские получали информацию из других источников ». 23 Это, конечно, была секретная работа, которую тогда выполняли исследователи из BN-FMRA, которую Мелита Норвуд скопировала и передала русским.
Атомная промышленность в России существовала с Рождества 1945 года, когда в условиях строжайшей секретности экспериментальный реактор в Советском Союзе вышел из строя. Однако в январе 1946 г. первые работы по проектированию серийного реактора натолкнулись на ряд трудностей, среди которых наиболее острой была проблема, вызванная коррозией. Первый советский промышленный реактор, как и экспериментальный реактор, представлял собой уран-графитовую систему, которую необходимо было охлаждать во время работы. Решение использовать воду в качестве теплоносителя означало, что в реактор нужно было вставить трубы, чтобы направить воду туда, где она была необходима. Чтобы отделить плутоний для бомбы, сначала нужно было удалить урановое топливо из реактора. Поэтому было решено производить урановые топливные пробки, которые легко проходили бы через замедлитель. 24 Чтобы защитить эти пробки от коррозии, они должны были быть каким-то образом герметизированы от прямого контакта с водой, поэтому было решено герметизировать или «консервировать» их в алюминиевых оболочках. Это было сложно. В начале 1946 года было издано 30 000 экземпляров русского перевода книги « Атомная энергия для военных целей» армии США . Хотя информации о процессе консервирования не было, в отчете «проблема консервирования» была определена как «одна из самых сложных». Чтобы решить эту проблему, в начале 1946 года русские провели в четырех различных институтах исследования методов герметизации топливных стержней, прежде чем было найдено решение. 25 Работа, проделанная BN-FMRA для реакторов в Харвелле и Чок-Ривер по этой конкретной проблеме, была скопирована Мелитой Норвуд и передана ее контролеру, который отправил ее в Московский Центр для распространения в эти исследовательские институты. Но даже тогда трудности продолжались. Первый реактор советского производства будет построен на Урале примерно в 80 км к северо-западу от промышленного города Челябинск. Сборка реактора заняла три месяца и была завершена к концу мая 1948 года. Пришло время испытать приборы для наблюдения за реактором и механизмы управления им. В начале июня 1948 г. в трубы напускали воду, а в топливные каналы загружали урановые пробки. 7 июня аварийные стержни были извлечены, и подача воды в реактор была прекращена. В тот вечер реактор перешел в критическое состояние и рано утром 8 июня вышел на выходную мощность 10 киловатт. В июле реактор работал по плану производства плутония.