— И что мне им написать?
— Напишите, что подполковник Токаев от внеочередного звания отказался. Считает, что ещё не заслужил. А лучше ничего не пишите, вы не заметили ошибки.
Маршал Соколовский долго хмурился и наконец кивнул:
— Так и сделаю. Свободен, Токаев. Иди служи.
Комиссия должна была представить отчёт правительству не позднее 1 августа 1947 года, но ещё месяца за два стало понятно, что отчёта не будет. А в том, что будет, не будет ответа на главный вопрос, поставленный правительством перед комиссией: возможна ли в принципе реализация проекта Зенгера.
И не потому, что комиссия не работала. Регулярно собиралась в одном из залов администрации СВАГ в Карлхорсте, две немки-стенографистки протоколировали выступления, потом их переводили на русский язык и перепечатывали. Один экземпляр передавали генерал-полковнику Серову, который был председателем комиссии, но на заседание пришёл всего раз. Ещё один посылали в Москву члену комиссии академику Келдышу, начальнику НИИ-1, головного научно-исследовательского института Министерства авиационной промышленности, занимавшемуся ракетами. Никакого интереса к работе комиссии Келдыш не проявлял, его институт активно сотрудничал с Королёвым, руководившим центром в Капустином Яру, где изучали немецкие «Фау-2» и пытались создать свою ракету. Второй член комиссии, профессор Кошкин, специалист по рабочим процессам в воздушно-реактивных двигателях, в Карлхорсте иногда появлялся, но участия в обсуждениях не принимал, так как немецкого языка не знал.
В комиссии, которую собрал заместитель председателя подполковник Токаев, входили пятнадцать немецких инженеров, имевших отношение к программе Вернера фон Брауна. Наиболее подготовленным из них был профессор Ланге, человек болезненно самолюбивый, совершенно нетерпимый к чужому мнению. Но Ланге и другие немцы участвовали в программе фон Брауна лишь на вторых и третьих ролях и квалифицированно оценить проект Зенгера не могли. Досье комиссии пухло от протоколов, а от ответа на главный вопрос комиссия была так же далека, как в первый день работы.
В середине июля Токаева вызвал к себе генерал-полковник Серов. На столе перед ним лежала толстая папка с протоколами комиссии, он перелистывал их с выражением пренебрежения на хмуром лице.
— Это они о чём, Токаев? — спросил он. — Ты понимаешь?
— Понимаю, — ответил Григорий.
— Так объясни мне.
— Они рассказывают о ракетах. То, что знают.
— А что они знают?
— Кое-что знают. Но не очень много.
— Нам через две недели сдавать правительству отчёт комиссии. Ты помнишь?
— Помню.
— И что в нём будет? Пустая болтовня? Это саботаж, Токаев! Ты кого в комиссию набрал?
— Кто были, тех и набрал. Да, не лучших. А где взять лучших? Одни с фон Брауном в Америке, другие у нас в Городомле.
— Ты не оправдывайся! На Лубянке будешь оправдываться! Что напишем в отчёте?
— Правду. Что комиссия к определенным выводам не пришла, просим передвинуть представление отчёта.
— На сколько?
— Ну, не знаю. Месяца на два.
— А через два месяца что будет? То же самое? Не годится.
— Тогда напишите, что комиссия выразила сомнение, что проект Зенгера может быть реализован. Протоколы дают для этого вывода все основания.
— Ты забыл, что товарищ Сталин сказал? Проект Зенгера должен быть реализован. И он будет реализован. Я знаю, кто для этого нужен.
— Кто? — спросил Григорий.
— Сам Зенгер!..
В этот вечер Григорий вернулся домой около девяти вечера. На повороте к своему коттеджу он отпустил машину, приказав водителю Норберту Винеру заехать за ним завтра к восьми утра. Было полнолуние, дома и деревья отбрасывали черные тени. Неожиданно от стены коттеджа отделилась тёмная фигура и шагнула ему навстречу. Григорий извлёк из кобуры табельный ТТ и передёрнул затвор. И тут же услышал:
— Григорий Александрович, не нужно оружия, я не причиню вам вреда.
Незнакомец приблизился. Это был высокий худой человек лет шестидесяти в тёмном плаще и фетровой шляпе с обвисшими полями.
— Вы кто? — спросил Григорий.
— Моя фамилия Бергер. Николай Васильевич Бергер. Моя семья из обрусевших немцев, мы жили в России ещё со времён Петра Первого.
— Откуда вы меня знаете?
— Расскажу. Только давайте зайдём в дом. У меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.
Григорий убрал пистолет и кивнул:
— Заходите.
Аза, открывшая дверь, с удивлением посмотрела на неожиданного гостя.
— Это ко мне по делу, — объяснил Григорий.