– Мы – торговцы из Баласагуна, – вежливо произнес Баурджин. – Собираемся останавливаться на ночлег, если хочешь – можешь к нам присоединиться.
– Охотно. – Всадник спешился, похоже, он был весьма рад предложению. Вероятно, на него и рассчитывал. – А куда вы едете?
– На север, – неопределенно махнул рукой нойон.
– На север?
– Да, к Аргуни. По-моему, именно так называется тамошняя река.
Баурджину показалось, что незнакомец вздрогнул:
– К Аргуни?!
– Да, мы хотим там поторговать. Говорят, там много кочевий.
– Кочевий там и вправду, много… Только мне с вами не по пути.
Назвав себя, Баурджин улыбнулся:
– Какого ты рода?
– Меня зовут Барсэлук. Барсэлук из рода Белой Скалы, – наконец представился незнакомец. – Что ты делаешь?! – В испуге подняв глаза, он воззрился на забряцавшего кремнем и огнивом Жоржа.
Погонщик пожал плечами:
– Разжигаю огонь. А что?
– Не разжигайте! – Барсэлук умоляюще сложил руки. – Прошу вас, не разжигайте – пламя слишком далеко видно в ночи. А в сопках много разбойных людей.
– Как? – делано удивился нойон. – Насколько мне известно, великий хан Джамуха извел всех разбойников в Хантайских горах и на берегах Аргуни.
– Джамуха – сам самый главный разбойник! – с неожиданным гневом выкрикнул Барсэлук. – Опасайтесь его!
– Вот как? – Баурджин удивился. – Что же, выходит, мы зря едем в его кочевья? Что, там невозможно торговать?
– Торговать, может, и можно, – усмехнулся ночной гость. – Только вряд ли вы потом вернетесь назад. Джамуха запретил всем покидать кочевья под угрозой смерти!
– А ты, уважаемый Барсэлук, значит, покинул?
– Покинул… – гость поник головой, но тут же воспрянул. – Вы – чужие люди, и я с вами откровенен.
– Странно, – усмехнулся нойон. – А вдруг – мы люди Джамухи.
Барсэлук неожиданно засмеялся:
– Если б это было так, вы бы не ехали этим путем.
– А что, есть другой?
– Есть. И куда короче. Только не все его знают, только – доверенные люди хана.
– А ты, выходит, из них?
– Был. Но теперь наши пути разошлись. Я еду на юг… к Темучину!
Вот так… Баурджин опустил глаза и задумался. А не переигрывает ли этот неизвестно откуда взявшийся парень? Раскрылся перед первыми встречными, почти все о себе рассказал – и о том, что он враг Джамухи, и что хочет перейти к Темучину.
Костер все-таки разожгли, небольшой, в лощинке. Там же разбили походный гэр.
– А вы… вы знаете Темучина? – негромко спросил Барсэлук.
– Так, – нойон отмахнулся, – кое-что слышали. Мы ведь не монголы – торговцы.
– Жаль… У меня есть для Темучина важные сведения. Так вы не можете сказать, как мне быстрее добраться к нему?
– Скачи все время на юг, – посоветовал подошедший Гамильдэ-Ичен. – Прошу к костру – мясо готово.
– О, у вас мясо? – обрадовался гость. – Добыли по пути барана?
– Нет, вяленое. Но хорошее, мягкое.
Подозрительный он был тип, этот Барсэлук, и чем дальше, тем больше склонялся нойон к этому выводу. О себе гость больше почти ничего не рассказывал, наоборот, расспрашивал – и все больше о Темучине и подвластных ему племенах. Погонщики и «торговцы» отвечали, как учили – ничего, мол, не знаем, так, кое-что слыхали, не больше. А Алтансух так и вообще молчал, во время всей беседы не вставив ни слова. Словно следовал пословице – и дурак сойдет за умного, если промолчит. Правда, дураком Алтансух, наверное, не был. Просто-напросто – обычный козел отпущения, из тех, над кем всегда издеваются в любом коллективе, особенно – в коллективе молодом или подростковом.
В походном гэре гостю, по обычаю, предоставили почетное место – на западной стороне. Затушив костер, выставили часового, разыграв очереди на палочках. Первым дежурил Гамильдэ-Ичен, затем – угрюмый погонщик Чуулу, и последним – Алтансух, Сухэ.
Баурджин проснулся под утро. Специально именно так и настроился. Не то чтобы он не доверял Алтансуху, но… Проснувшись, прислушался, услыхав снаружи приглушенные голоса. Подавшись вперед, вытянул руку – так и есть, гостя на месте не было! Ну да, это ведь его голос раздавался перед гэром. Нойон перекатился к краю походного жилья и навострил уши.
– Я очень, очень хочу понравиться Темучину, – негромко, с этакой вкрадчивостью толковал Барсэлук. – Сомневаюсь только, благородный ли он человек?
– О, не сомневайся! Темучин исполнен истинного благородства, к тому же – он из древнего рода.
– А много ли у него людей?
– Очень много. Монголы, найманы, часть татар, да всех и не перечислить.
Баурджин сжал от досады губы. Ну, Сухэ! Вот уж и впрямь, лучше бы молчал! А Барсэлук-то каков? Ну, змеище! Лазутчик! В том не было больше никаких сомнений. Джамуха, конечно, не успел бы подослать шпиона так быстро. Впрочем, зачем ему подсылать, когда доверенные люди наверняка имеются во всех кочевьях. Вот, как Барсэлук. Что же теперь с ним делать? Убить? А потом? Что подумает Джамуха, узнав об исчезновении своего человека? Нет, лишней крови не надо. Но и эту гнилую беседу следует прекратить.
Нарочно производя побольше шума, Баурджин выбрался из гэра:
– Что-то не спится. О, и у тебя, Барсэлук, бессонница?
– Да вот, решил подышать воздухом. – Лазутчик явно был недоволен. Так все шло хорошо и гладко, и вот…
Был тот ранний предрассветный час, который еще называют – «час волка». Темно, но на востоке уже голубело небо и занималась заря. По оврагам и меж сопками клубился густой белый туман, и лесистые вершины казались исполинскими кораблями, плывущими невесть куда по зыбкому белому мареву.
Сев в траву, Баурджин привалился спиной к тележному колесу, готовясь прервать возобновившуюся беседу неожиданной репликой. Впрочем, ничего такого гость пока не спрашивал – разговор зашел об охоте. Нет, но вот все-таки…
– Интересно, как поставлена охота у Темучина? Наверное, каждый род – сам по себе?
– Ничего не сам по себе…
– Чу!!! – Баурджин приподнялся и приложил палец к губам. – Кажется, скачет кто-то!
Он сказал это просто так, лишь бы не дать развиться дальше опасному разговору, но, прислушавшись, неожиданно услыхал конское ржание. Во-он за той сопкой! Ржание, впрочем, быстро прекратилось. Показалось?
Нет, точно – кто-то ехал! И ехал осторожно, прямо к гэру.
– Сухэ, буди всех!
Шепотом отдав приказ, Баурджин выхватил из телеги саблю и лук, затаился за колесом, наложил стрелу. Рядом опустились в траву остальные.
– Нет, – подумав, шепнул нойон. – Не здесь. Туда, к склону.
Все быстро перебрались в сторону, оставляя гэр и повозки якобы безо всякого прикрытия.
– Где они? – напряженно всматриваясь в предутреннюю мглу, тихо спросил Гамильдэ-Ичен.
– Там… – Баурджин кивнул на лесные заросли на склоне сопки. – Слышишь – птицы?
– Да, раскричались…
– А ведь еще не время.
– Вон они!!! – выдохнул вдруг Сухэ, приподнимая над травой лук.
– Не стрелять без команды, – сурово предупредил нойон и, вглядевшись, заметил медленно выныривающих из тумана всадников. Темные фигуры на низкорослых конях приближались бесшумно, как призраки. Вероятно, обмотали копыта лошадей травою.
Они приблизились почти к самому гэру…
Три… четыре… шесть… Девять! Девятеро. Что ж, не самый плохой расклад.
Тихо было кругом, тихо… Даже потревоженные птицы перестали кричать. И вдруг… Топот копыт! Сзади… Словно кто-то улепетывал изо всех ног… вернее – изо всех лошадиных сил. Кто-то? Баурджину оглянулся… Барсэлук!
– Трус! – презрительно шепнул Гамильдэ-Ичен.
А часть чужаков, отбросив всякую осторожность, тут же бросилась в погоню за беглецом! Остальные, выхватив сабли, вломились в гэр…
– Пора! – кивнул Баурджин.
Повинуясь приказу, просвистели стрелы… И три из них нашли свои жертвы!
– Тэнгри! Тэнгри! – яростно закричали нападавшие.
И тут же залегли в траве – неохота было подставляться под выстрелы. Вражьи стрелы со свистом впились в тележное колесо рядом с Баурджином.