Баску приглянулось ее влагалище. Оно было мягким, влажным, теплым и благодарным — наслаждение. Для маман это было все равно что получить выходной, и она отдавалась полностью.
Он знал, что ей вовсе не нужно много времени на то, чтобы подготовиться. Весь день она обшаривала глазами гульфики других мужчин, так что теперь ее взгляд постоянно находился на их уровне. Она рассматривала мятые брюки, которые потом застегивались чересчур поспешно, и хорошо отутюженные, которые еще не успели смяться. И следы любви! Их она замечала с такой легкостью, словно ходила с увеличительным стеклом. Там, где брюки стягивались недостаточно низко, или где член двигался слишком много и укладывался на место в неподходящее мгновение. Блестящее пятно, в котором сверкали зернышки, как расплавленный минерал; в его консистенции присутствовало нечто сладковатое, отчего вещество затвердевало. Красивое пятно, отметинка страсти, которая либо выплескивалась как струйка из фонтана, либо накрепко прилеплялась слишком рьяной и возбужденной женщиной. Маман была не прочь продолжать там, где другие начинали. Она была очень впечатлительна, и пятнышко бередило ее влагалище при ходьбе. Оторванная пуговица побуждала ее воспринимать мужчину как добычу. Иногда, находясь в толпе, она отваживалась на прикосновение. Руки у нее были быстрыми и ловкими, как у вора. Она никогда не шарила и всегда попадала в нужное место, пониже ремня, где была мягкая шишечка, а то и неожиданная твердость.
В метро, по ночам, в дождливую погоду, на бульварах, кишащих людьми или в танцевальных ресторанах она обожала наблюдать и возбуждаться. Много раз ей приходилось замечать распухающий ответ. Ей снилась целая армия, выстроенная во фронт и демонстрирующая то единственное оружие, которым ее можно было завоевать. Она грезила о такой армии. Она была генералом и шла вдоль строя, вручая знаки отличия длинным и красивым членам и останавливаясь перед всяким мужчиной, поражавшим ее воображение. Ах, вот бы быть Екатериной Великой, награждать каждого поцелуем своего жадного рта точно в кончик и вкушать первый выступающие капли!
Самое сильное впечатление ждало ее однажды весенним утром, когда она стала свидетельницей парада шотландских солдат. Будучи в баре, она подслушала разговор, зашедший о шотландцах.
— Они начинают с совсем юного возраста и учатся ходить по-особенному. Это очень трудно. Существует такой специальный coup de fesse[30], определенное движение, поворачивающее бедра и поясную сумку. Если поясная сумка не ходит ходуном, значит движение выполняется неправильно. У них шаг сложнее, чем балетное па, — сказал мужчина.
Маман подумала: всякий раз, когда двигается сумка и юбка, в движение приходит и все то, что находится под этим. И ее старое сердце вздулось при мысли о том, что все покачивается одновременно. Вот она, настоящая армия мечты! Она бы хотела следовать за таким войском, каким бы ни было при этом ее положение. Ать, два, три. Воображение уже опьяняло ее, когда мужчина в баре добавил:
— А под низ они ничего не поддевают.
Без всего! Эти взрослые, статные и полные жизни мужчины! Они высоко держали головы, а под юбками у них были голые ноги — но тогда они такие же доступные, как и женщины! Большие прекрасные мужчины, соблазнительные, как женщины, и голые под юбками. Маман возжелала стать камнем на мосту, чтобы на нее наступали, а она бы смотрела вверх на скрытые «поясные сумки», раскачивающиеся при каждом шаге под юбками. Она почувствовала, что задыхается. В баре было слишком жарко. Она должна во что бы то ни стало выйти на свежий воздух.
Она наблюдала за прохождением парада. Каждый шаг шотландцев был словно шагом в ее теле, настолько она возбудилась. Ать, два, три. Это был танец по ее животу, дикий и ритмичный, а поясные сумки покачивались, как волосы на лобке. Она сделалась жаркой, как июльский полдень. Она думала только о том, чтобы пробраться вперед всех зрителей, встать на колени и сделать вид, будто падает в обморок. Однако она не видела ничего, кроме ног, исчезавших под шерстяными юбками. Позднее, лежа прислонившись к ногам полицейского, она вращала глазами, словно с ней вот-вот должен случиться припадок. Ах если бы солдаты решились маршировать прямо по ней!
Таким образом она никогда не утрачивала вдохновения и всегда была наготове. По вечерам ее тело было мягким, как будто весь день пролежало на слабом огне.
Взгляд маман переходил с клиентов на работавших у нее женщин. Их лица тоже не привлекали ее внимания — только то, что находилось ниже пояса. Прежде чем женщины надевали сорочки, она просила их повернуться и легонько шлепала, проверяя, расслабилось ли тело.