— У меня есть еще одна в таком месте, которое ты даже представить себе не можешь и которое уж тем более не увидишь.
Он попытался вообразить, где находится вторая родинка. Попытался вообразить гувернантку голой. Где же родинка? Он видел только картинки с голыми женщинами. У него была картинка, изображавшая танцовщицу в коротенькой воздушной юбке. Стоило на картинку подуть, как юбочка поднималась и танцовщица оказывалась голой. Одна ее ножка была вскинута вверх, как у балерины, и можно было увидеть, как она устроена.
Вернувшись в тот день домой, он сразу же схватил открытку и подул. Он представил себе, что это пухленькое тело гувернантки с круглыми грудками. Потом он взял карандаш и подрисовал родинку ей между ног. Это так его завело, что он уже был готов заплатить любые деньги, лишь бы увидеть девушку нагишом. Однако им приходилось осторожничать из опасения разгневать семейство. На лестницах и в гостиных всегда кто-нибудь был.
На следующий день, когда они отправились на прогулку, она подарила ему носовой платок. Он поднялся к себе в спальню, лег на кровать и накрыл платком рот. Он почувствовал аромат женского тела. Она держала его в ручке в жаркий день, и на платке осталось чуть-чуть ее пота. Аромат был таким терпким и так сильно подействовал на него, что юноша во второй раз ощутил волнение между ног. Он увидел, что напрягся, а ведь до сих пор это случалось с ним только во сне.
На следующий день она подарила ему нечто обернутое в бумагу. Он сунул это в карман, а когда возвратился после прогулки домой, поднялся к себе и развернул. В бумаге оказалась пара трусиков телесного цвета, которые она надевала и которые благоухали ею. Он зарылся в них лицом и пришел в крайнее возбуждение. Он представил себе, что сам снял их с нее. Ощущение было таким реальным, что у него произошла эрекция. Продолжая целовать трусики, он начал трогать себя. Потом потерся о трусики членом. Прикосновение шелка свело его с ума окончательно. Он как будто трогал ее именно в том месте, где у нее была родинка. Внезапно с ним впервые в жизни случился оргазм, и стало так замечательно, что он заелозил в постели.
На следующий день она дала ему еще один сверток. В нем оказался бюстгальтер. Юноша поступил так же, как и за день до этого, думая о том, что же у нее еще осталось, чтобы его настолько возбудить.
Оказалось — большой сверток. Сестренка начала проявлять любопытство.
— Это просто книжки, — объяснила ей гувернантка. — Тебе они вряд ли покажутся интересными.
Баск поспешил уединиться в комнате. Она подарила ему маленький черный корсет на шнуровке, запечатлевший ее формы. Шнуровка поизносилась, столько раз она затягивала ее. Он очень разволновался. На сей раз он разделся и надел корсет, как делала у него на глазах матушка. Корсет давил и причинял боль, но то была боль упоительная. Он вообразил, что это гувернантка обнимает его, обнимает так страстно, что он не может сделать вздох. Распуская шнуровку, он представлял себе, что это с нее он снимает корсет, чтобы в конце концов узреть наготу. Его лихорадило, он видел перед собой ее талию, бедра и ляжки.
Ночью он прятал всю одежду под одеяло и так засыпал. Он вонзал в одежду член, как будто то было ее тело. Он грезил ею, и конец его члена всегда оставался влажным. По утрам у него под глазами были синяки.
Она подарила ему черные чулки, а позднее — пару черных лаковых сапожек. Он поставил сапожки на постель, а сам лег нагишом рядом со всеми ее вещами, что было сил воображая, будто она где-то тут, и тоскуя. Сапожки казались живыми. Словно она пришла к нему в комнату и прогулялась по постели. Чтобы не терять сапожки из виду, он поставил их себе между ног. Словно она должна была пройтись по его телу своими маленькими изящными ножками с остренькими мысочками и раздавить его. Эта мысль распалила его. Он придвинул сапожки еще ближе. Один оказался чересчур близко и дотронулся до кончика члена. Юноша пришел в такое возбуждение, что кончил прямо на сверкающую кожу.
Однако постепенно это превратилось в своего рода пытку. Он начал писать француженке письма, в которых заклинал ее прийти ночью к нему в спальню. Она с удовольствием прочитывала их прямо у него на виду, глазки ее горели, однако она не хотела рисковать своим положением.
В конце концов гувернантку вызвали домой, потому что отец ее сделался болен, и с тех пор Баск ее не видел. Он был по-прежнему одержим ею. У него осталась только ее одежда.
Однажды он собрал всю ее одежду и отправился в бордель. Там он нашел женщину, внешне похожую на нее, и заставил ее одеться в принесенное. Он наблюдал, как она затягивает корсет, поднявший ее груди и подчеркнувший ягодицы, как застегивает бюстгальтер и натягивает трусики. Потом он попросил, чтобы она надела чулки и сапожки.