— Взять вам что-нибудь?
Джордж ответил утвердительно и поблагодарил. Они разговорились о жизни в гостиницах на юге Франции и о том, как Джордж нуждается в деньгах. Мужчина прозрачно намекнул, что, мол, подзаработать ничего не стоит. Правда, он не пояснил, как именно, но развязал Джорджу язык.
У Джорджа была одна слабость, столь свойственная мужчинам. Оказавшись среди благодарных слушателей, он обожал рассказывать о своих подвигах и делал это весьма образно. Он дал понять, что стоит ему выйти на улицу, как происходит что-нибудь сногсшибательное, так что скучать он никогда не скучает, а насчет того, чтобы познакомиться с интересной женщиной — это для него раз плюнуть.
Мужчина слушал его с улыбкой.
Когда Джордж закончил свое повествование, мужчина сказал:
— Я так и подумал, как только вас увидел. Мне нужен именно такой человек, как вы. У меня, видите ли, возникла одна деликатная проблема. Нечто весьма особенное. Не знаю, приходилось ли вам сталкиваться с женщинами сложными, скажем, невротичками? Нет? Из вашего рассказа я так и понял. А вот мне приходилось. Наверное, я их привлекаю. Вот и сейчас я оказался в такой ситуации, и ума не могу приложить, как мне из нее выпутаться. Мне требуется ваша помощь. Вы говорите, вам нужны деньги. У меня есть предложение, которое будет означать для вас моментальный заработок весьма приятным образом. Послушайте. Я знаком с одной исключительно красивой и богатой женщиной, которую мог бы полюбить каждый и которая могла бы выйти замуж за кого угодно, если бы не ее странная наклонность — ей интересны только незнакомые люди.
— Но ведь таковы все люди, — заметил Джордж и подумал о долгих поездках к морю, неожиданных встречах и волнующих приключениях.
— Дело обстоит не совсем так. Ее интересуют исключительно мужчины, которых она не встречала до и которых никогда не встретит после. Для такого мужчины она сделает все.
Джорджа так и подмывало спросить, уж не идет ли речь о той женщине, которая сидела вместе с ними, однако он не решался. Мужчине вся эта история была явно неприятна, но он не мог не довести ее до конца. Он продолжал:
— Я обязан заботиться о том, чтобы этой женщине было хорошо. Я готов разбиться для нее в лепешку и посвятил всю свою жизнь исполнению ее капризов.
— Понимаю, — сказал Джордж. — Я бы поступил точно также.
— Если вы пойдете со мной, то решите вашу финансовую проблему по крайней мере на неделю, а заодно и утолите жажду приключений, — сказал незнакомец.
Когда они вместе выходили из бара, Джордж краснел от восторга. Господин остановил такси и, когда они сели, всучил Джорджу пятьдесят долларов. Потом он предупредил, что будет вынужден завязать Джорджу глаза, чтобы тот не узнал ни дом, в который они направляются, ни улицу, на которой этот дом расположен, потому что второго такого раза быть не должно.
У Джорджа голова шла кругом от любопытства. Он все время видел перед собой женщину из бара, с пытающим ртом и горящим взором из-под вуали. Больше всего ему понравились ее волосы. Он любил густые волосы, тянувшие лицо вниз прелестным, ароматным и роскошным бременем. Это была одна из его страстей.
Ехали они недолго. Джордж нисколько не возражал против полных таинственности правил. Повязку сняли с глаз до того, как он вышел из такси, чтобы лишний раз не привлекать внимание водителя и портье, однако незнакомец позаботился о том, чтобы гостя ослепил свет над входной дверью. Джордж смог увидеть только яркое сияние и множество зеркал.
Его провели в одну из самых потрясающих комнат, которые ему когда-либо приходилось видеть, — выдержанную в белом и обставленную экзотическими цветами, зеркалами, красивой мебелью с дамастской обивкой [21]. На полу лежал ковер, настолько мягкий, что не было слышно звука шагов. Джордж переходил из комнаты в комнату, каждая из которых имела свой цвет и была оборудована зеркалами, так что у него исчезло всякое представление о том, где он находится. Наконец, они вошли в последнее помещение, от которого у Джорджа вообще перехватило дыханье.
Он оказался в спальне. На возвышении стояла кровать с балдахином. На полу лежали шкуры, окна занавешивали воздушные белые гардины. И зеркала. Джордж был рад тому, что может вынести вид себя самого, отраженного такое количество раз, бесконечное повторение красивого мужчины, которому странность ситуации придала сияние предвкушения и бдительности, чем в другое время он не обладал. Что это могло значить? Об этом ему едва ли следовало спрашивать себя.