Джон Ле Карре
ШПИОН, ВЕРНУВШИЙСЯ С ХОЛОДА
Глава 1
Контрольно-пропускной пункт
Американец протянул Лимасу еще одну чашку кофе и сказал:
— Почему бы вам не пойти поспать? Мы позвоним, как только он появится.
Ничего не ответив, Лимас уставился в окно КПП на пустую улицу.
— Нельзя же ждать бесконечно, сэр. Может, он придет в другой раз. Берлинская полиция сообщит в агентство, и вы через двадцать минут снова будете тут.
— Нет, — сказал Лимас. — Уже почти стемнело.
— Но не ждать же вечно. Он опаздывает на девять часов.
— Хотите уйти — идите. Вы хорошо поработали, — добавил Лимас. — Я скажу Крамеру, что вы чертовски хорошо поработали.
— А сколько вы будете ждать?
— Пока он не придет.
Лимас подошел к наблюдательному окошку и встал между двумя неподвижными полицейскими. Их бинокли были привычно нацелены на КПП восточной стороны.
— Он дожидается, пока стемнеет, — пробормотал Лимас. — Уверен, что дело в этом.
— Утром вы говорили, что он придет с рабочими.
Лимас обернулся.
— Агенты — не самолеты. Они не прибывают по расписанию. Он провалился. Он в бегах. Он перепуган. Мундт висит у него на хвосте. Как раз сейчас. У него остался один-единственный шанс. И уж позвольте ему самому выбирать время.
Американец вздохнул, явно желая уйти, но находя это неудобным.
В домике зазвенел звонок. Они замерли, насторожившись. Полицейский сказал по-немецки:
— Черный «опель-рекорд» с федеральным номером.
— Он не мог разглядеть, слишком темно. Он просто догадался, — прошептал американец. — А как Мундт засек его?
— Заткнитесь, — сказал Лимас, глядя в окно.
Один из полицейских вышел из домика и направился к заграждению из мешков с песком в полуметре от белой демаркационной линии, разделявшей трассу, словно теннисную площадку. Другой подождал, пока напарник склонился к подзорной трубе, установленной за мешками, а затем опустил бинокль, снял с крючка возле двери черную каску и аккуратно водрузил ее на голову. Где-то наверху, над КПП, ожили прожекторы, заливая участок дороги театральными лучами света.
Полицейский начал докладывать. Лимас знал наперед, что тот скажет.
— Машина остановлена на первом контроле. Только один пассажир. Женщина. Препровождена к КПП для проверки документов.
— Что он сказал? — спросил американец.
Лимас молчал. Схватив запасной бинокль, он напряженно глядел в сторону восточногерманского КПП.
— Мистер Лимас, это ваш человек? — снова затеребил его американец. — Я должен позвонить в агентство.
— Погодите.
— А где сейчас машина? Что там происходит?
— Таможенный досмотр. Рутина, — отмахнулся Лимас.
Он не отрывал глаз от машины. Двое полицейских стояли у дверцы водителя. Один проводил опрос, другой вроде бы просто дожидался. Третий возился с машиной. Он поднял капот, затем вернулся к водителю. Ему нужен был ключ. Он открыл багажник, заглянул внутрь, закрыл, вернул ключ и двинулся вперед, туда, где метрах в тридцати от машины между двумя глядящими друг на друга КПП стоял одинокий часовой — почти квадратная фигура в мешковатых брюках и сапогах. Они о чем-то заговорили, исполненные уверенности, в ослепительном свете прожекторов.
Затем небрежно махнули машине. Машина подъехала к ним и остановилась посреди дороги. Они обошли ее кругом, опять о чем-то потолковали. Наконец с явной неохотой позволили ей пересечь границу с Западным сектором.
— Мистер Лимас, это ваш человек? — снова спросил американец.
— Да, это он.
Подняв воротник куртки, Лимас вышел на улицу. Дул ледяной октябрьский ветер. И тут он увидел толпу. В домике забываешь о них — недоумевающих, озадаченных лицах. Так выглядят беспомощные свидетели дорожной катастрофы: никто не знает, что произошло, никто не знает, можно ли прикасаться к телу. Между лучами прожекторов пробивался то ли дым, то ли пыль — вибрирующая пелена в рамке света.
Лимас подошел к машине и спросил:
— Где он?
— За ним пришли, и он скрылся. Он взял велосипед. Про меня они ничего не знали.
— Куда он отправился?
— У нас была квартирка в районе Бранденбургских ворот. Над рестораном. Он держал там кое-что — деньги, бумаги. Думаю, он поехал туда. А потом будет переходить.
— Сегодня ночью?
— Он сказал, что сегодня. Остальных всех взяли — Пауля, Фирека, Лендзера, Заломона. У него мало времени.
Лимас молча уставился на нее. Потом спросил: