Даже посмертно, – говорит он.
Предъявите ваши документы, – говорит старуха из-за двери.
Увы, – говорит смущенно Лунини.
Машинка для ламинирования в Минобороны давно не работает, – говорит он.
Так что удостоверений нам еще не сделали, – говорит он.
А на визитки денег не дают, – говорит он.
Глазок светлеет. Дверь открывается, чуть-чуть. Лунини протискивается в квартиру. В прихожей его встречают старуха и Анатолий, который еще не надел своего берета. Лунини, разувшись, проходит из темной прихожей в комнату. Мы видим общий план, стенку, грязный ковер на полу, ковер со Сталиным на стене.
Садитесь, – говорит старуха.
Евгений, принеси нам чаю, – говорит она.
Мама, Анатолий, – говорит Анатолий
Мама стала забывать, – говорит Анатолий.
Знаете, только имя, – говорит она.
А в остальном память, как у молодой, – говорит Анатолий.
Уходит, возвращается с подносом с тремя чашками чая. Лунини сидит в кресле-качалке, старом, неудобном, колени буквально под подбородком.
У вас ведь… улица Димо 8 дробь 2, квартира 34, – говорит он.
Да-да, – говорит Анатолий, совершенно пока еще не похожий на советского десантника (но оказалось, что, как и во всех советских людях, в нем таились Бездны, а не хотите верить, вспомните только, что случилось с певцом Б. Моисеевым, который в СССР был простым советским портным, а сейчас?… – В. Л.).
Совершенно верно, – говорит он.
Вы пейте, чаек травяной, вкусный, – говорит он.
На нашу пенсию на нагуляешься, – говорит старуха с произношением советской киноактрисы 40-хх («не нагуляешса, дожь» и т. п.).
Значит, вы по поводу моего покойного Александра? – говорит она.
Так точно! – говорит Лунини.
Достает вырезку со статьей. Говорит:
Мы бы хотели уточнить, все ли факты соответствуют действительности, – говорит он.
Министерство обороны Молдовы хотело бы издать сборник «Солдаты неизвестных войн», – говорит он.
Корея, Вьетнам, Ангола, – говорит он.
Вот, и отправили архивных червей вроде меня… в поля, – говорит он.
Первый источник информации, как водится, газеты, – говорит он с улыбкой.
Старуха кокетливо смеется. На вырезке – фото советского военного. Он выглядит очень… Нездешним. В принципе, старуха и Анатолий имеют к нему и его утонувшей цивилизации такое же отношение, что и продавец бубликов в Стамбуле – к последнему императору Византии, Константину Одиннадцатому.
То есть, никакого.
Лунини говорит:
Просмотрите пожалуйста, статью и отметьте ошибки, если есть, – говорит он.
А я… не могли бы вы показать мне, где я могу… – говорит он.
Вымыть руки, – говорит он.
Анатолий показывает в сторону коридора, сам склоняется над газетной вырезкой с матерью. Внимательно смотрят, шевелят губами. Они напоминают бойцов СА на политзанятии. Мы видим их проплешины, старческий палец с корявым ногтем на одной из строк… Лунини, положив дипломат на диван, идет в сторону туалет, заходит, закрывает двери, оглядывается.
Старая плитка, наклейка в виде фигурки Микки-Мауса, пожелтевший унитаз…
Лунини закрывает дверь изнутри, выражение его лица меняется. Оно становится из рассеянно-благодушного намного более Собранным. Он выглядит, как актер, которому надо изобразить бандита перед разбойным нападением. Нахмурился, сосредоточился… Лунини открывает воду в раковине – туалет, конечно же, совмещенный, – и прислоняет ухо к двери. Слышно бормотание Анатолия и матери-старухи, которые обсуждают статью.
…ворю тебе, что в том году папа выиграл не пятиборье, а скотоло… – говорит старуха.
Мама, да что вы такое говорите, ведь в том году он был зачислен на кур… оворит Анатолий.
…талинский сокол! – говорит старуха.
…ли бы и в рот! – соглашается сын.
Лунини, успокоенный, проверяет защелку еще раз, делает напор воды сильнее, и встает на унитаз. Быстро отвинчивает решетку вентиляционного люка… Достает из кармана что-то, очень напоминающее пульт управления от игрушечного самолета. Из другого кармана достает игрушечный самолет. Нажимает что-то на пульте. Маленький самолет взлетает, Лунини выводит его на уровень люка, и самолет влетает в вентиляционную трубу.
Темная шахта…
…постепенно картинка светлеет. Мы видим, что Лунини грызет ковер. Профиль старухи, чернеющий на фоне окна. Пыхтение Анатолия сзади.
Ну, что он там? – говорит старуха.
Как там его… тестикула? – говорит она.
Не яйцо, а голова члена союза писателей МССР! – смеется Анатолий.
Половину волосатая, а половина лысая, – говорит Анатолий.
Это хорошо, – меланхолично говорит старуха.
Будете колоться, Лунини? – говорит она.
Вы, психи, – хрипит Лунини.
Снова кричит, грызет ковер. Анатолий продолжает вырывать из Лунини волосы. Старуха, не глядя на них, говорит:
Думаешь, пидарок американский, весь мир обманули… – говорит она.
…так и нас обманешь? – говорит она.
Мне Саша покойный… как Союз развалили, – говорит она.
Сразу сказал, – говорит она.
Международный капитал и ебанные американские империалисты, – цитирует она по памяти.
Ни за что не простят советским людям, ставившим препоны на их блядском пути, – говорит она.
И будут мстить настоящим коммунистам… – говорит она.
Не сейчас, так через десять лет, – говорит она.
Не через десять, так через двадцать! – говорит она.
Что… что… бля.. что за хуйн… А-А-А-АА – срывается на крик Лунини.
Думаешь, мы не понимаем, что ты, уебок, убить нас приехал? – говорит Анатолий.
Я… не… по… – хрипит Лунини.
Да на хуй вы кому ну… А-А-А-А-А, – кричит он.
Вы нас всех…. по одному, как Сирию, как Ливию, как Ирак! – говорит Анатолий.
Но мы, последние советские люди… – говорит он.
И умрем, сражаясь, – говорит он.
Код дипломата, гнида! – говорит он.
Лунини плачет.
Ключ… – плачет он.
Где ключ? – спрашивает старуха с интонацией Фаины Раневской, играющей графиню (что уже само по себе комедия – В. Л.).
В ботинке, – плачет Лунини.
Анатолий – вернее его ноги, – пропадает из кадра. Возвращается. В руке – ключ. Подходит к дипломату… Лунини, собравшись, совершает бросок всем телом, и, вцепившись в руку Анатолия зубами, крутит головой. Анатолий, ругаясь, пинает американца несколько раз, после чего вырывает руку из его зубов. Показана пустая ладонь.
Еб твою мать, – говорит недоуменно Анатолий.
Лунини с усилием делает глотательное движение. Улыбается. Это улыбка парня, который совершил Последний Бросок, причем – в отличие от 99 Последних Бросков из ста, – совершил его не зря.
Еб твою мать, Анатолий, – говорит старуха.
Ну что, мама?! – говорит Анатолий, пиная Лунини.
Ни хуя сделать не можешь. – говорит старуха.
Анатолий выбегает на кухню, возвращается с большим консервным ножом.
Сейчас достанем.. ключик… – говорит он.
А следы на теле? – говорит буднично старуха и камера ловит панический взгляд Лунини, который Понял.