Внешне логично, но насколько соответствует реальности? Олег раскурил сигарету, ближе придвинул к себе отчет Пороховщикова и углубился в чтение.
«К моему высказыванию о предстоящем открытии мне допуска к секретным материалам Савари отнеслась внешне равнодушно, спросив: «А что такое допуск?» Когда я начал объяснять, она перебила меня, предложив выпить кофе. За кофе я вновь вернулся к уже начатой теме, сказав, что, возможно, последний раз выезжаю в турпоездку в капиталистическую страну, в частности, в гости к ней. Пояснил, что, занимаясь секретной тематикой, в дальнейшем буду ограничен в перемещениях по заграницам, как и в выборе знакомых.
Савари вновь перебила меня, всем своим видом показывая, что предлагаемая мною тема нисколько ее не интересует.
«У нас другие проблемы, — сказала она, — в какие акции вложить деньги… Какие колготки приобрести, матовые или телесного цвета, какой галстук выбрать Вадиму…»
Козаченко вновь отбросил отчет. Раскурил погасшую сигарету. «Олег, ну а что бы ты хотел? — мысленно задал он себе вопрос. — Чтобы Савари сразу клюнула на живца в лице Пороховщикова? Ну, отработали мы ему задание высветить свой предстоящий доступ к секретам, но это же еще не значит, что она схватит его в свои объятия с криком: «Паша, вот тебе позывной «Карамболь», вот — чек на 10 тысяч франков, вот — фотоаппарат, яд, пистолет, надувной матрац, чтоб добраться до подводной лодки, ожидающей на рейде в Батумском порту, чтобы взять тебя на борт в случае провала. Действуй, переснимай секретные документы, шпионь!»
Отсутствие результата — тоже результат. Не хочет Савари сразу глотать живца — предложения Пороховщикова, — может, тем весомее она, эта рыбина!.. Или те, кто стоят за нею. Отсутствие английских фотографий — тоже отображение действительности… Посмотрим… Подождем… Хотя ждать-то уже времени не осталось!»
Ага! Вот и самое главное:
«Я выразил недоумение, — писал Пороховщиков, — что не сумел встретиться в Москве ни с Костей, ни с его женой Оксаной. На что Мальвина коротко ответила, что Оксана сейчас отдыхает в Майкопе у свекрови, а Костя бороздит просторы Мирового океана. На мое недоумение, как это Костя решился отбыть в турпоездку без любимой жены, Мальвина ответила: «Да просто решил отвлечься немного, заодно и деньжат срубить толику!»
Я тут же поинтересовался, как же это Костю так просто отпустили из Госплана. На что Мальвина ответила: «А это уже его проблемы… У него своя жизнь, у нас с Вадимом — своя! Вот скоро мы вас с Константином на крестины к себе пригласим…»
Вслед за этим супруги сразу пригласили меня поужинать. Я, чтобы не вызвать подозрений у супругов своими расспросами, не стал настаивать и выяснять, где же все-таки находится Костя и что это за крестины, на которые меня хотят пригласить, а сама Мальвина к этой теме больше возвращаться не пожелала…
Вадим в беседе участия не принимал, наблюдая нас с Савари со стороны, но, когда мы остались с ним на некоторое время наедине, он без всякого перехода вдруг спросил меня: «Слушай, Павел, тебе случайно не знаком один бывший приятель моей жены по имени Поль? Он два года служил шофером у военного атташе Франции в Москве. Он — негр, выходец из бывшей французской колонии, Центральноафриканской Республики, Мальвина после переезда в Париж работала некоторое время в его магазине африканских сувениров… Ты не знаешь случайно такого?»
Я ответил отрицательно и тут же поинтересовался, а в чем, собственно, проблемы?
На что Вадим с нескрываемой досадой ответил мне, что ребенок, которого ждет Мальвина и на чьи крестины она собирается пригласить меня и Костю, не может быть от него, так как о себе он давно знает, что страдает бесплодием, и, по его твердому убеждению, отцом ребенка может быть только Поль, бывший работодатель Мальвины, лавочник, у которого она служила до получения места в лицее Сен-Филипп.
По словам Вадима, он подозревает, что его жена давно уже тайно встречается с Полем. Все его попытки выяснить причины этих встреч наталкиваются якобы на возмущение Мальвины, которая обвиняет Вадима в патологической ревности. Добавил, что если Мальвина-таки решится рожать, то он будет вынужден расстаться с нею.
Появившаяся Мальвина не дала мне дослушать до конца откровения Вадима…»