Выбрать главу

Иногда людей толкало на шпионаж и нечто другое, чем коммунистические убеждения. С самыми невинными побуждениями германские ученые вступали в переписку с коллегами из советских университетов, некоторые были даже членами-корреспондентами советских научных обществ. Всесоюзное общество культурных связей находилось под пристальным наблюдением ГБ. Имена всех немецких корреспондентов фиксировались, проверялись их политические убеждения, к некоторым из них подбирали ключик.

Были и такие, кого удавалось соблазнить финансовыми обещаниями. Любители приключений, невезучие азартные игроки, люди, обремененные долгами или запутавшиеся в любовных делах, становились агентами или потенциальными агентами. Некоторые соглашались и старались работать, другие пытались вернуться к спокойной жизни. Их имена никогда не забывали в Москве, и часто, после периода тихой отставки, им напоминали о прошлом, и тогда они вставали перед трудным выбором.

Другим источником «промышленных шпионов» был контингент инженеров и рабочих, которые желали поехать в Россию, чтобы получить там работу на заводах. В начале эры индустриализации высокие заработки, которые предлагались инженерам и квалифицированным рабочим, казались очень привлекательными. Позже, во времена депрессии, уже тысячи безработных немцев стремились в Россию. Один из людей Равича, открывший агентство по найму рабочей силы, давал объявления в газеты и просил людей, которые хотят получить работу в Советском Союзе, связаться с ним через указанный номер почтового ящика. Присланные письма передавались Эриху Штеффену, германскому агенту советской военной разведки, который переправлял их Равичу. Из массы предложений Равич отбирал тех людей, которые работали на заводах, представляющих интерес для России. Их заявления прорабатывались, проверялись политические взгляды, и, если результаты оказывались удовлетворительными, кандидату говорили в «агентстве по найму»: «Если вы сможете связать нас с человеком с вашего завода, который согласится сотрудничать с нами после вашего отъезда, то будете наняты для работы в России». Этот метод оказался весьма успешным.

Не последнюю роль играли рабкоровские группы, созданные в Германии, подобно тем, что появились повсюду под эгидой Коминтерна и при финансовой помощи советских разведывательных органов. Вначале во главе этого движения стоял Бела Ваго, венгерский коммунист, работник торгпредства и советский тайный агент. Движение рабкоров началось в 1925 году и приняло самый большой размах в сравнении с другими странами, если не считать Советский Союз. «Роте фане» в Берлине и местные коммунистические газеты призывали корреспондентов с индустриальных предприятий писать о доходах и расходах, технических нововведениях и новых методах работы. Сообщения рабкоров тщательно проверялись, и если попадались существенные, то они передавались в разведку.

Советские источники подтверждают, что больших успехов рабкоровское движение в Германии достигло в период между 1926-м и 1932 годом. «Из всех капиталистических стран, где развилось движение рабкоров, – писала Мария Ульянова, – Германия была одной из первых». В июне 1928 года «Роте фане» насчитывала 127 рабкоров, а месяцем позже – 227. А к концу 1928 года в Германии было уже несколько тысяч рабкоров.

В дополнение к торговому представительству в отдельных отраслях появились «торговые компании», часто именующие себя «смешанными» советско-германскими фирмами: «Дероп» – по нефти, «Дерулюфт» – по авиации, «Книга» – для издательского дела и т. д. Каждое из них служило прикрытием для одной из «двух девушек», редко для двух одновременно. Такое разделение было логичным: Красная Армия использовала «Дерутра» (немецко-русское транспортное общество), «Дероп», Гарантийный и кредитный банк («Гаркребо»), приемные комиссии торгового представительства. ГБ обосновалось в «Книге», «Востваг» (Восточно-западная торговая компания), Интуристе. ТАСС использовалось как «Гретой», так и «Кларой».