— И мы должны будем поверить ему? — удивилась Дороши. — Я понимаю, что он теперь член отряда «Труппа», но к МТВ я просто не имею права его подпустить.
— Этого и не надо, — сказал Накадзо. — Расспросите его о характеристиках «Большевиков», кроме того, посидите за военными справочниками по мехам. Поищите информацию о французских «Кавалерах» и британских «Адских псах», о немецких «Кампфпанцерах» не забудьте.
— В тех же справочниках я могу прочесть и про «Большевиков», которые были скопированы с французских «Кавалеров», — возразила Дороши, — и про первую советскую разработку МС-1 «Подпольщик». Для чего мне с Рудневым тогда беседовать?
— Такое впечатление, — усмехнулся Накадзо, — что вы, Дороши-кун, всеми силами избегаешь встречи с Рудневым по какой-то причине, совсем не должностного характера. А чтобы лучше понять, зачем вам с ним беседовать лично, сначала поговорите с любым из пилотов труппы об их доспехах. Узнаете много больше, чем сможете вычитать в любых справочниках.
— Что вы имели в виду, говоря о причинах недолжностного характера? — вспыхнула Дороши.
Но Накадзо только рассмеялся вместо ответа и сделал ей приглашающий жест. Они вместе прошли к лифту, Дороши просто кипела негодованием из-за плоской шутки антрепренёра, но говорить ничего не стала, понимала — бесполезно.
Самурай в белом кимоно завопил так, что у меня в ушах зазвенело, и кинулся на меня, замахиваясь мечом. Я стоял неподвижно, как настаивал Рюхэй перед началом новой тренировки. Отточенное лезвие меча со свистом устремился к моему лбу. Я остро почувствовал, как меж лопаток у меня собрался пот и теперь ручейком стекает по спине. В самый последний момент рефлексы всё же взяли своё — я не успел понять, что со мной стряслось, как оказался стоящим на колене в полушаге от самурая. Воин быстро сориентировался и нанёс мне новый удар, на сей раз, горизонтальный. Проявить выдержку я не смог, просто плюхнулся ничком, уходя от хищно поблёскивающего клинка.
— Достаточно, — сказал стоявший тут же Рюхэй, и самурай, послушный его команде, замер. — Это никуда не годится. Вы так никогда не научитесь отрешаться от ощущений своего тела, если станете трястись за свою жизнь каждую минуту. Я же несколько раз повторил вам, Руднев-сан, что меч не причинит вам вреда.
— Рефлексы, Рюхэй-сан, — пожал я плечами, поднимаясь на ноги и отряхивая брюки. — Я умом не успеваю сообразить, что опасности нет, а тело реагирует раньше. Проще уж связать меня, чтобы не дёргался.
— Это — не выход, Руднев-сан, — совершенно серьёзно покачал головой Рюхэй, — вы должны сознательно принять отсутствие опасности.
— Повторим? — предложил я.
— Не стоит, — сказал Рюхэй. — Поработаем с вашей внутренней силой и заканчиваем на сегодня.
Самурай растворился в воздухе, а мы с Рюхэем отправились к колодцу. Я решил ударно поработать с водой, чтобы хоть как-то оправдать время, проведённое в тонком мире. Одно ведро, второе, третье. Я машинально провёл предплечьем по лбу и поглядел на руку. Она была совершенно сухой, несмотря на достаточно жаркую погоду. Я совершенно не потел. И, как будто, щёлкнуло у меня что-то в голове. Сначала лоб мой и руки начали покрываться липкой плёнкой пота, но я ухватился за свои начальные ощущения, и кожа моя мгновенно высохла. Я поднял лицо и поглядел прямо на солнце, даже не сощурившись, яркий свет его не резал глаз. Теперь я начал понимать, чего хотел добиться от меня Рюхэй. А монах только улыбался, поглаживая тонкими пальцами подбородок. И в этот момент он казался мне едва ли не ровесником древнего старца Дорутона, столько мудрости было в этом взгляде.
Дороши не могла толком разобраться, почему именно так не хочет общаться с Рудневым. Принявшая часть обязанностей Мидзуру девушка, казалось, вместе с ними унаследовала и недоверие к Рудневу. За несколько дней до гибели Мидзуру резко изменила своё отношение к русскому эмигранту. Если ранее оно было скорее доброжелательным, то ближе к ноябрю оно испортилось. Это заметила и Дороши, которая, на правах первой помощницы, как-то поинтересовалась почему. Мидзуру ответила ей достаточно резко — в том духе, что это не её, Дороши, дело, и пока она сама не разобралась в ситуации до конца, говорить о чём-либо ещё рано. На следующий день она пропала и её нашли уже мёртвой. Вот с тех пор Дороши стала относиться к Рудневу с вроде бы не обоснованным подозрением.
И потому девушка решила последовать совету Накадзо и для начала поговорить о доспехе с одним из пилотов. Разумно рассудив, что Руднева ей будет легче понять после беседы с его соотечественником, она остановила свой выбор на Марине. Тем более, что Киришима-сёи была в некотором роде «родственной душой» Дороши в её подозрениях относительно Руднева.