— Марина-кун, — я и не заметил, как ко мне подошёл Накадзо, — давно уже стала похожа на моллюска. Сегодня она раскрылась, показала своё нежное тело из-под панциря. А как только Марина-кун это осознала, тут же захлопнула раковину. Идёмте в мой кабинет, — без перехода сказал он.
— Снова серьёзный разговор? — поинтересовался я.
— Да нет, — отмахнулся антрепренёр. — Не в фойе же нам пить. Мы хорошо начали сегодня, не с Ютаро-кун же мне продолжать.
Хорошо начинаем! Вечер уже, а у Накадзо только начало. С другой стороны, у меня такое настроение, что только продолжать праздник вместе с Накадзо. Правда, японское сакэ мало отличается от китайской ханши, а от неё меня в Харбине тошнило.
Мы поднялись в кабинет антрепренёра. И оттуда я в тот день уже не вышел.
Он ослушался прямого приказа Татэ, но остановиться не мог. Он был лучшим из соглядатаев, именно потому его приставили следить за странной женщиной в вечно падающим с плеч кимоно. Она объявилась в столице, казалось бы, бесцельно бродя по улицам с расписным зонтиком. За ней следили лучшие филёры из группы Татэ, но наблюдали с большого расстояния, обычно в бинокль или подзорную трубу, реже в прицел снайперской винтовки. И никто не приближался к женщине ближе, чем на половину тё, таков был строгий приказ Татэ, последовавший сразу за указанием следить за ней. Из осторожных расспросов людей, с которыми женщина периодически беседовала, выяснилось, что зовут её Кагэро, но больше ничего о ней известно не было.
И вот в этот раз соглядатай решил выяснить о Кагэро побольше. Он отложил бинокль и спустился с чердака, на котором был оборудован наблюдательный пункт. Ему казалось, что он следует за Кагэро совершенно неслышно, поэтому он сократил расстояние до самого минимума, приблизившись к объекту на почти непозволительно малое расстояние. И путь этот привёл его к неприметному дому на окраине Токио.
Он заглянул в окошко полуподвального помещения, в котором скрылась Кагэро. Внутри было довольно темно, но соглядатай отлично всё видел. На пыльном полу была начерчена большая фигура, в которую были вписаны, наверное, сотни иероглифов. Он внимательно вглядывался в них, но от этого становилось дурно, начинали болеть и слезиться глаза, начинали ныть зубы, а вслед за ними и все кости, какие только есть в теле. Он пытался отвести взгляд, но его снова тянуло к фигуре, голова словно сама собой поворачивалась к ней. Соглядатай решил не противиться этому желанию, он внимательно вгляделся в фигуру, стремясь, несмотря на начинающуюся головную боль, запомнить её извивы и вписанные в них иероглифы. Странно, что он не сразу заметил лежащего в правой стороне фигуры человека, вернее, его останки. Изорванное кимоно, покрытое тёмно-бурыми пятнами, торчащие кости, лицо — так вовсе сплошное кровавое месиво, ни глаз, ни рта не найти.
Перестук каблуков возвестил о том, что вошла Кагэро. Она аккуратно обогнула фигуру, подошла к окошку, за которым скрывался соглядатай, и поманила его длинным пальчиком.
— Нагляделся на меня? — томным голосом спросила она. — Спускайся сюда, довольно сидеть наверху.
Соглядатай сам не заметил, как оказался внизу. Причём уже лежащим слева от останков человека в кимоно. А Кагэро взмахнула руками и принялась уже совсем не томным голосом читать заклинание.
Глава 6
Многотонная громада дирижабля LZ 127 «Граф Цеппелин» пришвартовалась к посадочной мачте аэропорта Ханэда. Его потянули вниз мощные лебёдки, до тех пор, пока он не упёрся днищем в платформы, от которой отходила лестница с ковровой дорожкой. Встречала делегацию из дружественной Германии внушительная группа чиновников из министерства Хироты Коки[11], а также сам Садао Араки со своими адъютантами. На фоне подтянутых офицеров в идеально подогнанной форме и при мечах, чиновники в костюмах и галстуках выглядели несколько бледно. А уж когда из недр «Графа Цеппелина» вышли два десятка офицеров СС, в чёрных с серебром мундирах, украшенных рунами-молниями и мёртвыми головами, дипломаты и вовсе как-то стушевались и отошли на второй план.
Одетый в новенький мундир с дубовыми листьями штандартенфюрера СС Иоахим фон Риббентроп спустился навстречу Араки Садао. Они встретились у подножия лестницы, пожали друг другу руки. За спиной Риббентропа шпалерами замерли подтянутые эсэсовцы с пистолет-пулемётами EMP 35 на плечах.
— Приветствую вас на японской земле! — воскликнул Садао, протягивая Риббентропу руку.
Тот стянул с правой ладони чёрную кожаную перчатку и пожал протянутую руку.
11
Хирота Коки (1878–1948) — политический и государственный деятель, с 1933 по 1936 год министр иностранных дел Японии.