— Рад, наконец, сойти на вашу гостеприимную землю, — ответил он и заготовлено пошутил, — а то в воздухе сильно трясло.
Они с Садао сдержанно посмеялись этой шутке и вместе направились к автомобилям. Все авто были исключительно немецкого производства. Для Риббентропа и Садао, конечно же, был приготовлен «Хорьх 305», украшенный императорской хризантемой и германской свастикой. Остальные расселись по более простым автомобилям.
Когда авто укатили, дверь цеппелина осталась открытой. Из неё вышли пятеро человек в странной форме. Она чем-то напоминала эсэсовскую форму, только без знаков различия — всех рун-молний и «мёртвых голов». Только на шагавшем впереди всех бледнокожем длинноволосом брюнете был чёрный с серебром плащ.
— Отлично, — сказал он, — мы прибыли. Времени у нас мало, так что надо сразу приниматься за дело.
Он спустился по ковровой дорожке, на ходу вынув сигарку и прикурил её от золотой зажигалки со свастикой. Следом за ним шагал совсем ещё молодой парнишка, выглядевший лет на пятнадцать-шестнадцать, не больше. Далее немного похожий на него, но годами постарше и телосложением покрупнее. После него спускался примерно его ровесник со светлыми волосами, отдающими, как ни странно синевой, при ходьбе он то и дело поправлял очки, съезжающие на нос. Замыкал шествие высоченный, лысый, как бильярдный шар верзила с тонкой бородкой и татуировками на лбу и у виска. Но через пять минут выяснилось, что не он был последним. Спустя это время из цеппелина вышел ещё один юноша со светлыми волосами и грустным выражением на лице. Он поспешил за широко шагающим лысым верзилой.
Спустившись с трапа, украшенного ковровой дорожкой, странные пассажиры «Графа Цеппелина» сели в отдельный автомобиль и укатили на окраину Токио. Там в небольшой гостинице для них были сняты заранее номера. Странные пассажиры дирижабля расселись по креслам и стульям. Длинноволосый брюнет затянулся сигаркой и обратился сразу ко всем:
— Не думайте, геноссен, — произнёс он, — что раз мы работаем на условно дружественной территории, можно расслабиться. Спецслужбы Японской империи работают отлично — это хорошо отлаженный механизм. И так как мы здесь неофициально, спрятаться за спину фон Риббентропа не получится даже мне. Мельхиор, — он поглядел на человека в очках, чьи волосы отдавали синевой, — сколько твоих марионеток в охране Риббентропа?
— Все, — коротко ответил тот. — Я посчитал, что в Японии нам понадобится любая поддержка, на какую мы можем рассчитывать.
— Передай управление над половиной из них Дитриху, — бросил брюнет, — для большей оперативности.
При этих словах синеволосый обменялся с самым юным пассажиром «Графа Цеппелина» испепеляющими взглядами. Сразу становилось ясно, в этом небольшом отряде не всё слава богу — это точно не был плотно спаянный коллектив, в котором просто не может быть разногласий между товарищами. Да и товарищами они не были, по крайней мере, не все. Однако возражать брюнету никто синеволосый не стал. Авторитет лидера в отряде был непререкаем.
— Работать надо быстро, — продолжал, не обращая внимания на обмен взглядами, брюнет. — Переговоры между Риббентропом и Садао продлятся недолго. До Рождества «Граф Цеппелин» отчалит и возьмёт курс на Берлин. Мне бы очень не хотелось оставаться в Токио после этого, потому что в таком случае придётся выбираться отсюда морем, а информацию и образцы — отправлять по дипломатическим каналам. Это — срыв сроков, и нам его могут не простить. Зиверс перед отправкой провёл со мной серьёзную беседу. Если мы сорвём сроки — вполне могут полететь головы.
— Мы отыскали копьё Лонгиния за неполных две недели, вьюношь, — выпрямился на стуле обычно сутулящийся лысый бородач.
Он не стал добавлять, что сделали они это втроём. Братья фон Нейманы — Бальтазар, Мельхиор и он, Каспар.
— Это было в дружественной нам Австрии, — усмехнулся самый юный из пассажиров «Графа Цеппелина», — на родине Фюрера, где все были готовы угодить вам. Так что считать это какой-то особенной победой нельзя. Вас не было с нами в Валахии, где мы искали Крест Влада…
— Дитрих, прекрати, — оборвал его брюнет. — Мериться достижениями мы будем в Рейхе, а пока надо сосредоточить свои силы на кристаллах. Дитрих, доложи всё, что о них известно.
Юноша по имени Дитрих вынул из дипломата, который всю дорогу нёс неприметный молодой человек, вышедший из цеппелина последним, красную папку с германским орлом и отметкой «Verschlusssache»[12]. Дитрих развязал тесёмку, выложил на стол перед собой два листа, взял первый и начал читать.