— Как я уже сказал сегодня, — поняв, что хакусяку и Руднев не шутят и не проверяют меня, сказал я, — возможности отказаться у меня нет. Поэтому осталось только одно, познакомиться с будущими товарищами и поглядеть на свой БМА.
— С товарищами, Руднев-сан, — подтверждая мои подозрения, произнёс Накадзо, — вы хорошо знакомы.
Накадзо не стал откладывать моё представление отряду в долгий ящик. Сразу после аудиенции — иначе не скажешь — у таинственного хакусяку мы отправились к лифту в холле театра. Мне сразу вспомнился тот странный случай, когда я видел его спускающимся, хотя я до того думал, что он ездит только вверх. Вот теперь мне предстояло узнать, куда же он опускается. Мы встали в кабинку, Накадзо дёрнул рычаг, опустив его до упора, лифт дёрнулся и поехал. Там нас ждал длинный коридор с одной дверью.
— Здесь у нас переодеваются, — объяснил Накадзо, — но у вас пока нет формы, Руднев-сан, и вряд ли будет, вы всё же не кадровый военный империи.
— Сражаться в БМА, — пожал плечами я, — можно и без неё.
За подобным фальшиво бодрыми репликами я скрывал волнение. Что скажут бойцы отряда обо мне? Я гадал, все ли девушки труппы театра состоят в нём, кто командует ими в бою, кому из них принадлежит какой БМА. А вообще-то, очень скверно получалось, не прошло и нескольких дней, как я палил по ним из винтовочного гранатомёта, а после дрался вместе с безумным мальчишкой. И вот теперь выходит, буду воевать с ними плечом к плечу против Юримару, грезящего мировым господством. Я не понимал даже, как чувствую себя, кажется, полной сволочью. Почти так же, как в Тамбовской губернии, когда мы жгли целые деревни, не оглядываясь на то, оставались там крестьяне или нет. После этого очень долго я не мог глаз поднять. А сейчас — придётся. Ведь барышни из «Труппы» ничего не знают о моих «художествах».
— Ну вот, Руднев-сан, — сказал Накадзо, отрывая меня от мрачных мыслей, — здесь у нас тренировочный зал. — Он обвёл рукой большой зал с чем-то вроде БМА, наполовину вмурованных в стену, оплетённых паутиной проводов и кабелей разной толщины. — С помощью этих машин мы имитируем настоящий бой в доспехе. Идёмте, Руднев-сан, надо узнать, ввели ли уже данные вашего доспеха в систему.
За хитрой машиной с множеством разноцветных кнопок, циферблатов, шкал, рычажков и бегунков сидела Дороши, одетая в форму. Она не отрывалась от массивной панели, и потому не заметила, как мы подошли.
— Дороши-сёи, — обратился к ней Накадзо, — доложите о готовности тренировочного доспеха «Коммунист».
Девушка вскочила на ноги, отдала честь, удивлённо покосилась в мою сторону, и чётко, совершенно по-военному, доложила:
— Полностью готовы, — и добавила уже, что называется, от себя. — Но, строго говоря, «Коммунист» нельзя считать доспехом духа, пока это простой мех. После установки на него кристалла и синхронизации его с пилотом, характеристики его изменятся, и мне придётся корректировать настройки системы.
— Про кристаллы и прочее, — заметил Накадзо, — вам лучше говорить теперь с Наэ-дзюньи, а не со мной. Она понимает в этом куда больше моего.
— Я могу попробовать освоить тренировочный БМА, Накадзо-сан? — спросил я у антрепренёра.
— Подождите немного, Руднев-сан, — покачал головой Накадзо. — Сейчас придёт весь отряд, вы, так сказать, заново познакомитесь, и уже после этого начнёте совместные тренировки. Не думаю, что ждать придётся долго.
И правда, не прошло и четверти часа, как в зал вошли все девушки труппы театра. Они были одеты в военную форму, что делало их старше на вид и намного серьёзней, хотя Марине и Асахико серьёзности и без того было не занимать. Через несколько минут после них зашёл и Ютаро. Всё время до его прихода занимала своеобразная немая сцена. Девушки явно были чрезвычайно удивлены моему явлению, у них просто слов не находилось, чтобы выразить своё крайнее удивление.
— Накадзо-тайса, — первой пришла в себя Марина, — что он здесь делает?
— Теперь Руднев-сёса будет сражаться вместе с вами, — спокойно ответил Накадзо. — Никто лучше него не сможет освоить мех «Коммунист».
— Но ведь он же — большевик! — не выдержала Марина. — Он сам коммунист!
— Я беспартийный, — заметил я. — Меня как классово чуждого из партии в этом году погнали.
— Он не японец, — сказала Асахико, с каким-то новым презрением поглядев на меня, — что ему делать в нашем отряде.
— Эй-эй, полегче! — неожиданно вступилась за меня Готон — Национальность Марины-сан и Наэ-кун тебе не мешала воевать с ними вместе. А Руднев-сан той же национальности, что и Марина-сан. Что тебя в нём не устраивает?