— Держи. — Юримару вынул из сейфа увесистый том. — Это журнал главы комплекса. Здесь вы найдёте много интересного о кристаллах духа, их свойствах и примени. Ну, и кроме этого, ещё кое-что, что поможет вам.
— Но он же на японском, — возмутился Бальтазар, принимая у Юримару журнал и наугад пролистывая его.
— Переводчика, meine Herren, — усмехнулся седовласый самурай, — уж потрудитесь найти сами. Не так это и трудно. А теперь мне пора откланяться. Да и вам задерживаться не стоит. Auf Wiedersehen!
И он исчез, как не бывало.
Правда, в зале перед дверьми, рядом с марионетками, стояли теперь десятка полтора чёрных тварей. Они никак не отреагировали на братьев, даже та, что щеголяла дырой в груди, но фон Нейманы поспешили выйти из помещения. От добра добра не ищут.
Неприметный дом в Синагаве они покинули, унося с собой весьма сомнительный трофей, за десять минут до прибытия военных.
Сирену, оповещающую о тревоге, в театре заменял звонок. Точно такой же, как тот, что сообщал зрителям о близящемся начале спектакля.
Очередная тренировка только что завершилась, и Ютаро распустил отряд отдыхать, когда я впервые услышал его. Мы как раз переодевались, я только стянул пропотевший китель и хотел отжать мокрую нательную майку, хоть это вряд ли помогло бы. Тренировка в тот вечер была не самой удачной, но зато весьма изматывающей. Враги раз за разом одерживали верх над нами, но всё время казалось, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и мы вырвем у них победу. Но что бы мы не предпринимали, враг неизменно оказывался сильней. Наконец, на связь с Ютаро вышла Дороши и после короткого разговора наш командир завершил тренировки. Оказывается, ночь давно перевалила за половину, и на сон у нас оставалось не так много времени. Но тревожный звонок окончательно похоронил наши надежды выспаться.
В зал с доспехами духа я попал впервые. Он сильно отличался от времянок Петрограда или временных ангаров в Харбине. Во-первых: подавлял своими титаническими размерами, во-вторых же: идеальной чистотой. Не было обычных для такого рода мест масляных пятен на стенах и потолке, отставшей краски, валяющейся по углам ветоши. В отдельных боксах, как породистые кони, стояли доспехи духа. Последним в недлинном ряду примостился мой «Коммунист». Я поспешил к нему, но меня перехватил Накадзо, каким-то чудом опередивший нас.
— Помните об эйфории, Руднев-сан, — сказал он. — Она всё ещё может проявиться, при первых же признаках выходите из боя, либо ограничивайтесь только боем на расстоянии, любым способом избегайте повреждений. Не нужно геройства, живым вы принесёте намного больше пользы, нежели погибнув в первом же бою.
— Вы считаете меня «зелёным» юнцом, Накадзо-тайса? — Антрепренёр был одет в форму с полковничьими погонами, что само собой определяло обращение к нему.
— Я не в первый раз провожаю бойцов в первый бой, Руднев-сан, — серьёзно ответил он. — Простите за глупый каламбур. Я видел слишком много опытных пилотов мехов, которые сгорали за секунды из-за пробудившейся не к месту эйфории.
— Я буду держаться, Накадзо-тайса, — отчеканил я, отдавая честь по советскому уставу.
Накадзо козырнул в ответ, и я быстрым шагом направился к «Коммунисту». Он стоял в последнем боксе, залатанный и очищенный от пятен гари, что украшали его, когда я спешно покидал его кабину. Кроме того, с его брони были удалены все символы принадлежности к Красной армии, правда, и имперские красные круги рисовать не спешили.
Я привычно забрался в кабину, где ничего не изменилось за прошедшее время, даже надписи под стёклами приборов остались на русском. Только винтовки в скобах не хватало. Не к месту вспомнилось, что из неё я застрелил Мидзуру. Эта мысль потянула за собой другую, что в тот день я сражался едва ли не плечом к плечу с каии против нынешних товарищей по оружию. Чтобы и дальше не тянуть эту пренеприятную цепочку мыслей, я отбросил все подобные размышления и покрепче сжал рычаги.
— Грузимся в «Кохэби», — выдал вводную Ютаро, когда все сообщили о готовности доспехов к выходу. — Движемся прежними парами. Одна пара на вагон. Руднев-сан, вы идёте отдельно, ваш вагон последний.
Пока шагали по наклонному коридору к большой платформе, более всего напоминающей вокзальный перрон, в голову снова полезли дурацкие мысли. Ведь если мы встретим на месте достаточно серьёзное сопротивление, ввяжемся в схватку, вроде тех, что были на многочисленных тренировках, я вполне могу ударить в спину своим. Ведь теперь я сижу за рычагами не просто БМА «Коммунист», но полноценного доспеха духа. Отличия чувствовались во многом, даже не смотря на самоконтроль, привитый упражнениями с Рюхэем и его старшими товарищами. Я уже не ощущал БМА как собственное тело, но всё же управлялся с ним намного легче, нежели раньше. Он отзывался на малейшее движение рычагов, точно как тренировочные доспехи, огромной массы его внутри кабины совершенно не чувствовалось. Теперь я отлично понимал, как удавалось моим противникам уходить от коротких очередей ШВАКа.