Я ни разу не видел пресловутых каии, но отлично представлял их себе по рассказам Юримару. Трёхметровые чёрные твари с левыми руками-клешнями. Стоило нам войти в зал, как они тут же ринулись на нас.
— Наэ-кун, не трать ракеты, — бросил Ютаро. — Готон-сан, Асахико-кун, к нам с Мариной-кун, в первую линию!
Каии рвались к нам, вскидывая гипертрофированные когтистые лапы для атаки. Неслись со всех ног, но не быстрее доспехов духа. Четыре доспеха образовали единую линию, вскинули пулемёты и открыли ураганный огонь. Пули выкосили передних тварей за считанные секунды, превратив их в настоящее решето. Часто они пробивали одну тварь и, выходя из спины, поражали бегущих следом. Не прошло и нескольких секунд, как все чёрные монстры попадали замертво на пол.
— Занимаем оборону у входа, — скомандовал Ютаро. — Готон-сан, Асахико-кун, на разведку.
Но разведка не понадобилась. Дверь в зал открылась, на пороге стоял отряд солдат во главе с офицером. Они вскинули свои винтовки при виде громад доспехов духа, и только начальственный окрик остановил их. Сложив руки рупором, офицер закричал практически в самые ноги доспеха Асахико.
— Всё чисто! Мы проверили остальной комплекс!
— Значит, весь комплекс проверили, — бросил я в микрофон внутренней связи, — а сюда даже нос сунуть побоялись.
— Вполне разумно с их стороны, — преспокойно ответил мне Ютаро. — С таким количеством каии отряду ни за что не справиться. Офицер отлично понимал это, потому и не погнал своих солдат на убой.
Иногда юноша бывал просто убийственно серьёзен.
Глава 8
Не будь большинство толкущихся у Европейского театра бездельников либо кэмпэй, либо осведомителями контрразведки, они бы точно удивились тому, что продавец амулетов и оберегов так зачастил, да к тому же, каждый раз, когда он прикатывал свой лоток к дверям театра, к нему выходил антрепренёр и покупал какую-нибудь мелочь. Но и кэмпэй и простые осведомители отлично знали этого продавца, а потому не спешили отписываться о его появлениях в каждом своём отчёте.
— Второе нападение на Синагаву оказалась более удачным, — сообщил продавец Накадзо. — Хотя создаётся такое впечатление, что в первый раз нам просто дали по рукам за то, что начали вскрывать тот мех.
— Раз, как оказалось, за всем этим стоит Юримару, — заметил тот, — я склоняюсь к тому, что это была разведка боем.
— Вполне возможно, — руки продавца двигались с профессиональным мастерством, забирая у Накадзо одни амулеты и протягивая ему новые, — но этот налёт совершенно другое дело. Его цель очевидна. Пропали все кристаллы духа, что хранились в центральном сейфе комплекса, а кроме того, журнал заведующего «Лабораторией» с краткими описаниями исследований, проводившихся в комплексе.
— Зачем бы он понадобился Юримару? — раздумчиво произнёс Накадзо, переводя взгляд с одной фигурки манэки-нэко на другую, отличавшиеся только цветом — левая была кипельно-белой, вторая угольно-чёрной, фарфоровые лапки они держали совершенно одинаково. — Я про журнал исследований. Не думаю, что он где-то выстроил себе лабораторию, вроде синагавской, и собирается исследовать кристаллы духа.
— Тут есть одна весьма интересная деталь, — сообщил ему продавец, забирая обе фигурки и выдавая антрепренёру вместо них защитный амулет от зла. — В комплексе поработала следственная группа и её специалисты пришли к выводу, что «Лаборатория» была атакована штурмовой группой. Скорее всего, это были немцы или те, кто очень старался, чтобы все подумали именно так.
— Что именно обнаружили эти специалисты? — поинтересовался Накадзо.
— Гильзы с немецкой маркировкой, — начал перечислять продавец, — рукоятки предположительно от немецких гранат «колотушек» тип двадцать четыре, многочисленные осколки гранат тип тридцать девять. Среди обломков оружия следователи обнаружили части пистолетов-пулемётов, которые можно идентифицировать, как EMP Erma тридцать пять. Всё это говорит о том, что на комплекс совместно с Юримару или одновременно с ним напали немецкие солдаты. А единственные немецкие солдаты, что находятся сейчас в столице и могут быть вооружены автоматическим оружием, это личная охрана посла Германии Риббентропа.
— Шустрые ребята, — заметил Накадзо. — Успели на Руднева-сан напасть перед самым театром, с кэмпэй подрались, а теперь ещё и на «Лабораторию» напали. Странная миссия получается у посла Риббентропа, не находишь?
— Нахожу, что охрана Риббентропа полностью подконтрольна фон Кемпферу. — Продавец активно жестикулировал, как будто торговался с Накадзо. — И ещё нахожу, что они не совсем люди, а, может быть, и вовсе совсем не люди.
— На каком основании ты сделал этот вывод? — заинтересовался антрепренёр.
— Те здоровяки, что дрались с кэмпэй, намного превосходили силой обычных людей, — вновь взялся перечислять, для достоверности загибая пальцы, продавец, — а уж о напавших на «Лабораторию» и говорить не приходится. Следователи обнаружили на месте их схватки с охраной комплекса пятна чёрной смазки, которые по характеру разлёта капель и прочим признакам могут быть только кровью нападавших. А у дверей, где произошёл взрыв, уничтоживший пост охраны у склада образцов, вместе с останками наших солдат найдены разорванные в клочья человеческие тела. Такое впечатление, что они взорвались изнутри. И в их останках множество металлических осколков. Они не могут быть поражающим элементом взрывчатки, они были именно частью их тел.
— Люди-машины? — пожал плечами Накадзо, отказываясь от очередного предложения продавца. — Это уже что-то из североамериканской фантастики. Не знал, что ты увлекаешься ею, — за шутливым тоном Накадзо прятал подлинное беспокойство.
— Я только рассказываю о результатах следствия, — всерьёз обиделся продавец и взялся за длинные ручки, при помощи которых катал свой прилавок на колёсах. — Больше мне сказать нечего, и вообще пора ехать отсюда. Слишком уж задержался я тут, надо и в других местах торговать.
— Не думай, что я не поверил тебе, Татэ, — Накадзо назвал прозвище агента, чтобы придать веса своим словам. — Они слишком фантастичны, чтобы быть реальностью, но и время сейчас такое. Слишком фантастичное.
Продавец ничего не сказал. Он только поудобнее перехватил ручки и покатил свой лоток прочь от театра.
Дни шли за днями, зима пришла в столицу Японии с дождями, мокрым снегом и порывистым ветром, а решение задачи, за которым Глеб Бокий приехал в столицу враждебного государства, не приблизилось ни на йоту. Он как не знал ничего о кристаллах духа, так и не узнал ничего нового. Он работал в бригаде декораторов, постоянно отирался в этом загадочном Европейском театре, где по вечерам труппа куда-то спускалась с первого этажа на лифте, одной из ведущих актрис была русская эмигрантка, у которой завязывалось нечто вроде романа с Рудневым, где антрепренёр иногда появлялся в холле одетым в военную форму с полковничьими погонами. Загадки множились с каждым днём, а ответа на них не было ни единого. И, главное, никаких зацепок или просто идей, где эти ответы отыскать.
Чутьём опытного разведчика Бокий ощущал, что подобрался, не без помощи Руднева, конечно, к самому порогу едва ли не всех разгадок. Однако после этого ему не удалось продвинуться ни на шаг. Это уже начинало его бесить. Как и размеренность новой жизни, с её филёрами, следящими не лично за ним, а за всей бригадой, обслуживающей столь важный театр, дурацкими конфликтами с Ксингом, долгими беседами за чаем с мастером Тонгом и декораторской работой. Но вся эта размеренность полетела ко всем чертям, когда одним ясным и достаточно холодным утром, Глеб Бокий встретил молодого человека в чёрном кожаном плаще.