Я даже рукоять выпустил от неожиданности. Она так и осталась торчать из спины седовласого самурая.
— Ты считаешь, — зловеще улыбнулся он, — что сумеешь убить меня моим же клинком. Я ведь уже говорил тебе, что я не злодей из древней пьесы, а подобные трюки проходят только с ними.
Изогнув под невероятным углом левую руку, Юримару выдернул из спины рукоять и коротко встряхнул оружием. Из рукава стремительно вынырнула стальная змейка, проскользнула по клинку, мгновенно приняв его форму. Юримару тут же полоснул меня им. И снова меня спасли рефлексы. Уставшее и побитое тело всё равно реагировало быстрее разума. Я отпрыгнул назад, перекатился через плечо, чудом не задев лежащие на полу тела декораторов. Юримару наступал на меня, занося короткий меч для удара. Не вставая на ноги, я снова перекатился назад через спину, разрывая дистанцию между нами.
— Руднев-сан, — окликнула меня Акамицу, — берите.
Дверной проём, где стояли они с Дороши, находился по диагонали от меня. Я бросил короткий взгляд на них, стараясь не выпускать из поля зрения Юримару. Акамицу кинула мне пистолет, он с характерным металлическим щелчком ударился об пол и заскользил ко мне. Я перекатился в третий раз, подхватил пистолет и, почти не целясь, всадил в Юримару весь магазин. Выстрелы остановили его, заставили покачнуться, из ран потекла неприятная чёрная жидкость, напоминающая нефть или сжиженную тьму.
Юримару провёл по ране пальцами, растёр чёрную кровь между ними, зачем-то понюхал и даже попробовал на вкус. Надо сказать, что чёрные клинки всё это время продолжали рубить тускнеющий щит, укрывающий Сатоми и Алису. Правда, когда пули пробивали тело Юримару, клинки замирали, парочка даже рассыпалась прахом. Оставшиеся принялись за работу с удвоенной силой.
— Похоже, монахи из Асакуса Канон славно тебя поднатаскали, Руднев-сан, — усмехнулся Юримару. — Ты сумел вложить в выстрелы свою ненависть ко мне. Теперь я лучше стал понимать тебя, Руднев-сан. Ты не лгал мне, когда говорил, что мы с тобой теперь враги. — Он вытер руку о широкую штанину. — Даже вред мне нанести сумел. Давно я уже не чувствовал такой боли. Даже когда вы уродовали меня после моей шутки с колокольчиком, мне не было так больно.
Неуловимым движением он вложил короткий клинок в ножны, а следом таким же выхватил длинный. Казалось, он находился на приличном расстоянии от золотистого щита Алисы, однако в одно мгновение вдруг оказался совсем рядом с ним. Не оборачиваясь, он полоснул длинным мечом за спину, рассекая щит одним взмахом. Под остро отточенным клинком щит треснул и раскололся на две половинки. Почти сразу после этого щит рассыпался яркими искорками.
— Бегите! — крикнул я девушкам и кинулся на Юримару.
Тот стоял лицом ко мне, ловко перехватил меч и сделал выпад в мою сторону. Я едва успел нырнуть под клинок, перехватил широкий рукав кимоно и, используя вес своего тела, провёл классический бросок через спину. Юримару ловко приземлился на обе ноги, теперь уже сам левой рукой поймал меня за одежду и отшвырнул на несколько шагов с такой лёгкостью, будто котёнка.
— Считаешь, — зло усмехнулся он, — что сумеешь одолеть меня. Я — потомок древнего самурайского рода и меня учили дзюдзюцу с детства. Ни жалкая пародия Канно, ни все эти ваши заморские штучки не помогут тебя справиться со мной.
— Это мы сейчас посмотрим, — усмехнулся я в ответ, становясь в классическую боксёрскую стойку.
— Спасаешь девчонок, — Юримару снова вложил меч в ножны тем же змеиным движением, — ты так и остался мальчишкой, Руднев-сан.
И тут вдруг музыка обрушилась на нас с новой силой…
Накадзо, Готон и Наэ атаковали ворвавшихся в театр немцев с тыла. Как только прогремели первые выстрелы, антрепренёр выскочил из своего кабинета, едва не столкнувшись нос к носу с девушками.
— Тем лучше, — кивнул он, жестом приглашая обеих в кабинет.
Пройдя к дальней стенке, антрепренёр рывком убрал в сторону казавшуюся чисто декоративной ширму. За ней обнаружилась стойка с винтовками и внушительный ящик с обоймами патронов.
— Разбирайте, — велел он девушкам. — Обращаться умеете? — поинтересовался несколько запоздало у них.
— Естественно, — как-то даже уязвлено бросила Готон, забирая первую же винтовку и вполне уверенно щёлкая затвором.
— Ну, не то чтобы очень… — протянула Наэ. — Только обязательные практические стрельбы…
— Тогда главное стреляй быстро, — сказала ей Готон, — и бери побольше патронов.
Разобрав винтовки, все трое принялись набивать карманы обоймами. Выбрав ящик наполовину, причём большая часть патронов, действительно, досталась Наэ, у которой на рабочем комбинезоне оказалось полно карманов, они выскочили в коридор.
Немцы к тому времени уже поднялись по лестнице и теперь продвигались по коридору, давая короткие очереди. Им отвечал редкими, но меткими выстрелами револьвер. Накадзо уверено направился к лестнице, прямо на ходу стреляя из винтовки. Через секунду к нему присоединились обе девушки. Стреляли не особенно заботясь о меткости, главное было прижать врага к полу неожиданной атакой с тыла, отвлечь, дать отбивающейся Марине шанс перезарядить револьвер или вовсе покинуть театр, выпрыгнув в окно. И это им удалось.
Немцы пригнули головы. Двое тыловых обернулись, но стрелять с такого расстояния из автоматов было бесполезно. Накадзо и девушки продолжали наступать на них, стреляя на ходу. Били почти беспрерывно, стараясь даже обоймы менять по очереди, чтобы импровизированный шквал огня не прерывался.
Пятеро в чёрной серебром форме поднялись по лестнице, оказавшись за спинами немцев в шинелях. Выстрелы, похоже, их ничуть не смущали. Шедший первым длинноволосый брюнет, в котором Накадзо узнал гауптштурмфюрера фон Кемпфера, обернулся к стрелявшим и широко взмахнул рукой. Волна тьмы прошлась по полу от его ног, устремилась к Накадзо и девушкам. Двигалась волна быстро, укрыться от неё, они не успели. Волна накрыла всех троих, но почти тут же схлынула, уйдя обратно в пол. Накадзо и девушки стояли, даже винтовок не опустив, как будто и не было никакой тёмной волны. Только пиджак и рубашка на груди антрепренёра дымились. Отстреляв обойму, Накадзо вытянул за верёвку раскалённый докрасна треугольный амулет и швырнул его под ноги. Не обращая внимания на боль, Накадзо зарядил винтовку и принялся стрелять по фон Кемпферу. Немец поднял руку, и все пули повисли перед ним в воздухе, короткое движение пальцами — и они со стуком падают на землю.
— ReiЯzahn, — спокойно сказал он, — убей их. — И отвернулся от Накадзо сотоварищи.
Светловолосый юноша, носивший ту же фамилию, что и начальник штаба танковых войск Германии и командир 2-й бронедивизии, сорвался с места, будто живой вихрь. Накадзо всадил в него остатки обоймы, но ни разу не попал. Готон же стрелять не стала, она просто заступила ему дорогу, вскинув винтовку для обороны. Она использовала её как шест, благо длина Арисаки это вполне позволяла.
Гудериан провёл несколько быстрых ударов, едва заметных глазу. Готон сумела, хоть и не без труда, отбить все, даже ткнула в ответ прикладом, целя в грудь. Гудериан принял его на скрещённые руки. Ловко перехватил приклад левой рукой, развернув корпус, ударил Готон в висок. Девушка попыталась освободить оружие, потому и не успела увернуться или заблокировать удар. Небольшой кулак Гудериана был твёрдым, словно камень. Голова Готон взорвалась болью, по виску потекла кровь. Гудериан вырвал винтовку из её рук, ловко перехватил обеими руками, ткнул Готон стволом в живот. Попал очень удачно — в солнечное сплетение. Готон переломилась, хватая ртом воздух, словно рыба. Гудериан вскинул винтовку, передёрнул затвор и нажал на спусковой крючок, прежде чем кто-либо из троих успел среагировать. Но Арисака только сухо щёлкнула. По счастливому для Готон стечению обстоятельств Гудериан, передёрнув затвор, выбросил последний патрон из магазина винтовки.
Юношу, правда, такой поворот событий не смутил. Он снова попытался ткнуть девушку стволом, на сей раз в лицо. Но Готон уже достаточно пришла в себя. Она успела отбить ствол в сторону и быстро ударила ногой по голени противника. Гудериан быстро переступил, отбросил винтовку и нанёс девушке ответный удар.