— Их можно и из пулемётов расстрелять, — возразила Марина, — так проще выйдет. Намного.
— Это было бы излишней растратой пуль, — сказал на это я. — При условии, что одной ракеты хватит на одного старого «Биг папу», а при удачном попадании, можно повредить ещё нескольких, выгодней накрывать их ракетными залпами.
— Мы ведь делали практически то же, — пожал плечами Ютаро.
— Нет-нет, — сказала ему Наэ. — Я давала залпы бессистемно и не прицельно, ракеты поражали всех «Биг папасов» без разбору. Надо попробовать именно концентрированный огонь, вывести из строя старых мехов и атаковать всеми силами мехов новой модели.
— Попробуем эту тактику, — согласился Ютаро. — Отдых закончен. По доспехам.
Когда надо мной закрылась крышка тренировочного доспеха, я вдруг почувствовал себя как будто внутри настоящего доспеха духа. Я снова упёрся в пол многопудовыми ногами, руки мои оканчивались стволами ДШК и ШВАК, готовыми выплюнуть свинцовую смерть, под толстой бронёй билось живое сердце-мотор. В этой эйфории я совершенно позабыл слова Накадзо и Рюхэя. Да с таким контролем меня никто и зацепить не сможет!
С таким настроением я ворвался в бой. Наэ чётко дала несколько залпов по старым «Биг папасам» — ракеты сметали их несколько штук каждый раз. Тяжёлые ракеты проделывали в их рядах широкие просеки. Мехи новой модели страдали меньше, но и им досталось очень хорошо. Так что, когда они добрались до нас на расстояние уверенного попадания их устаревших пулемётов, мы вывели из строя две трети, и повредили почти всех оставшихся. Однако и этого числа хватило, чтобы перебить нас. И большая часть «Биг папасов» были новой модели.
— Наэ-кун, Сатоми-кун, — скомандовал Ютаро, — добивайте старых «Биг папасов». Руднев-сан, прикрывайте нас. Марина-кун, Готон-сан, Асахико-кун, вперёд! Атакуем с флангов!
Они двинули свои доспехи на врага, охватывая его с флангов. Я встал так, чтобы не перекрывать линию огня Сатоми и Наэ, поднял руку с авиапушкой и принялся, тщательно прицеливаясь, стрелять по новым «Биг папасам». Они лупили в ответ из пулемётов, но огонь они сосредоточили на атакующих их доспехах. Потому я чувствовал себя совершенно безнаказанным, и это в сочетании с эйфорией от ощущения почти полного единения с доспехом не просто пилотом, едва ли не самим доспехом, дало весьма негативный результат. Я успел вывести из строя два новых «Биг папаса» и повредить ещё один, прежде чем враг подошёл достаточно близко. Часть «Биг папасов» отражали атаки с флангов, остальные вплотную занялись нашей троицей. Я сумел каким-то чудом уклониться от первых очередей, хлестнувших по нам свинцом, выстрелил в ответ из ДШК, добив сильно повреждённого «Биг папу» старой модели. Но тут меня зажали в клещи длинными очередями с двух сторон. Я дёрнул свой доспех назад, пытаясь уйти от них, но было поздно. Даже с новым уровнем контроля над доспехом я не успел этого сделать. Пули вонзились в броню «Коммуниста», а мне показалось, что прямо мне в грудь. Я захлебнулся надсадным кашлем, в горле заклокотало, как будто кровь пошла, глаза застил багровый туман. Тут же тренировочный доспех открылся, и я буквально вывалился из него, скрючившись на полу, выкашливая из себя какую-то мокроту пополам с кровью.
Ко мне подбежала Кавори, которая была младшим билетёром театра. В руках она держала натуральный докторский чемоданчик. Она перевернула меня на спину, влила в рот какую-то микстуру. От неё я начал кашлять ещё сильней, но кашель быстро прекратился. Уже через пару минут я сумел подняться на ноги. Заботливая Кавори подала мне несколько бумажных салфеток — вытереть лицо. К нам подошёл Накадзо.
— Теперь вы убедились, Руднев-сан, — сказал он, — насколько опасно слияние с доспехом. Почему вы не доложили о нём?
— Эйфория, — начал оправдываться я, — гигантом себя почувствовал. Героем из легенд.
— Это часто бывает, — кивнул Накадзо. — Я намерено не стал прерывать боя, хотя приборы зарегистрировали вашу эйфорию. В следующий раз, надеюсь, вы обязательно доложите мне о вхождении в это состояние.
— Так точно, — ответил я. — Разрешите вернуться в строй?
— Нет, — отмахнулся Накадзо. — Даже с учётом вашего выхода из боя, отряду удалось одолеть врага. А вам сегодня, Руднев-сан, нельзя больше садиться за рычаги доспеха духа. Это может пагубно сказаться на вашем здоровье. Вы, видимо, забыли или выбросили из головы мои слова относительно судьбы первого отряда.
— Прошу прощения, — мрачно ответил я.
— Результаты вашего слияния с доспехом очень велики, — сказал Накадзо, — приборы просто зашкаливало. Потому вам придётся проводить вдвое больше времени с Рюхэем-сан.
— Вас понял, — кивнул я.
— Вот и отлично, — кивнул Накадзо в ответ. — На сегодня для вас тренировки заканчиваются. Ступайте отдыхать, Руднев-сан.
Я дождался окончания тренировочного сражения. Доложил Ютаро о том, что не могу больше принимать участия в тренировке и по приказу Накадзо-тайса отправляюсь на отдых.
— Мы продолжим отрабатывать предложенную вами тактику, — сказал юноша.
Я попрощался со всеми и отправился наверх, в театр.
Глава 2
Утро следующего дня началось для меня несколько неожиданно. Буддист Рюхэй явился ко мне в полпятого утра и разбудил негромким, но настойчивым стуком в дверь. Я открыл ему, но монах входить отказался, а пригласил меня следовать за ним.
— Я живу не в театре, — сказал он. — Мой дом в Асакусе при храме Сэнсодзи. Там мы и начнём работу с вами. Она займёт достаточно продолжительное время. Я уже сообщил Накадзо-тайса о том, что на неделю или две вы будете полностью выключены из тренировок отряда.
Мы сели в полупустой по раннему утреннему времени трамвай и он покатил в Асакусу.
— В чём именно будет заключаться ваша работа со мной? — спросил я у монаха, чтобы не терять времени на объяснения в храме.
— Вам, Руднев-сан, — ответил Рюхэй, — надо научиться сохранять контроль над телом и духом. Отключаться от полного слияния с доспехом духа, но не до конца, тогда потеряется весь смысл кристалла.
— Сохранить такого рода баланс, — сказал я, — будет непросто.
— В вашем, Руднев-сан, случае особенно, — произнёс Рюхэй. — Степень вашего слияния с кристаллом близка к абсолютной, даже остаточных явлений его хватило на то, чтобы почувствовать тренировочный доспех своим телом. Это — большая редкость, грозящая вам большой опасностью. Но, думаю, вы степень её уже осознали.
— Да, я вполне осознал опасность, — кивнул я. — Я ведь вполне мог и не пережить вчерашнего тренировочного боя.
— Если бы в доспехе был установлен кристалл духа, — спокойно ответил Рюхэй, — то так бы и случилось.
И то ли от этих слов, то ли от спокойного тона монаха, меня по коже мороз продрал.
— Наша остановка, — кивнул Рюхэй, поднимаясь.
Я встал вместе с ним и вышел из трамвая. Мы прошли по длинной улице до большого храма, ворота которого охраняла пара жутких статуй, изображающих каких-то божеств или воинов. И на улице, и во дворе храма было достаточно много народу, несмотря на утро буднего дня. Мы прошли к небольшой боковой двери в храм, и Рюхэй проводил меня в маленькое помещение с небольшим ручьём, кустиком бамбука, растущим в углу, изречениями на стенах и внушительной стопкой ароматических палочек.
— Садитесь, где вам удобно, — сказал мне Рюхэй, направляясь к стопке палочек.
Я снял куртку, положил прямо на пол, вешалок тут не было, и сел рядом. Рюхэй порылся какое-то время в стопке палочек, установил выбранные в небольшие бронзовые подставки, которые расставил по залу, подстилая под каждую бумажную салфетку. Я усмехнулся такой предусмотрительности, и подумал, что Рюхэй, скорее всего, чисто подметёт помещение, чтобы убедиться, что никакого мусора нет. Этим японцы меня всегда поражали. Расставив их, он поджёг каждую — помещение начало наполняться сизым ароматным дымком.
— Садитесь, как вам удобно, — почти повторил свою предыдущую фразу Рюхэй, опускаясь на пол и садясь в позу лотоса.