Удачная операция и провал генерала
Наконец, поступил приказ о похищении генерала Миллера. Для проведения операции во французскую столицу прибыли асы советской разведки — заместитель начальника ИНО ГУГБ НКВД СССР Сергей Шпигельглас, командированный из Испании резидент советской разведки Александр Орлов и парижский резидент Георгий Косенко. Им в подмогу отправились из Москвы несколько оперативников НКВД. Удачно закончившееся похищение Миллера могло бы стать вершиной разведывательной карьеры Скоблина и Плевицкой и увенчать их высокими советскими наградами. Но получилось иначе.
Первоначальный план был таков. В день похищения утром Скоблин и Плевицкая завтракают в ресторане, на виду многих людей, потом едут в магазин модной одежды, где генерал, сидя в машине, какое-то время ждет жену, пока та занята примерками и покупками, а потом они вместе едут домой. Это должно было происходить на глазах свидетелей, в первую очередь работников бутика. Предполагалось, что в то время, пока Плевицкая будет занята покупками, Скоблин незаметно отъедет, чтобы заманить в ловушку Миллера, а потом, когда дело будет сделано, быстро вернется и припаркуется у входа в магазин. Но Плевицкая в какой-то момент занервничала, выскочила из бутика, поймала такси и в панике помчалась домой. Через несколько минут к входу бутика подъехал ничего не подозревавший Скоблин. То, что муж и жена разминулись, заметили продавцы и клерки магазина. Потом их показания пригодились французской полиции и контрразведке.
Случилась у похитителей и вторая, более существенная, накладка. Перед тем, как уехать на встречу со Скоблиным, Евгений Миллер сказал начальнику своей канцелярии генералу Кусонскому:
— Я уезжаю на важную встречу с представителями германского Генерального штаба. Надеюсь, она займет не более трех часов. Но на всякий случай оставляю в этом конверте письмо. Прошу не вскрывать до моего возвращения.
Заметив недоуменный взгляд подчиненного, генерал добавил с усмешкой:
— Надеюсь, оно не понадобится. Это некая формальность. Или перестраховка, если угодно. До встречи, Павел Алексеевич.
Исчезновение Миллера было шоком не только для сотрудников РОВСа и эмигрантской русской общественности, но и для всех, кто понимал, о фигуре какого уровня идет речь. Французские газеты выходили с аршинными заголовками на первых полосах, рассказывая об исчезновении русского генерала.
В РОВСе тут же началось расследование обстоятельств дела. Кусонский распечатал конверт и ознакомил своих коллег с письмом Миллера:
«У меня сегодня в 12.30 часов дня свидание с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе при лимитрофных государствах Штроманом и с Вернером, прикомандированным к здешнему германскому посольству. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку.
22 сентября 1937 г., генерал-лейтенант Миллер».
Ноты и шифры Надежды Плевицкой
Сначала генерал Кусонский и заместитель руководителя РОВСа адмирал Кедров пригласили Скоблина на беседу, якобы для того, чтобы уточнить какие-то детали, касающиеся Миллера. Скоблин вел себя спокойно, делал вид, что пытается помочь своим соратникам разобраться в ситуации.
Неожиданно Кусонский и Кедров предъявили Скоблину записку Миллера. Ошеломленный Скоблин понял, что провалился. Он ничего не знал об этой записке. Нашел благовидный предлог, вышел из штаб-квартиры РОВСа и, вскочив в первое же такси, исчез.
Какое-то время Скоблин скрывался на конспиративной (квартире советской разведки в Париже, а затем, по некоторым данным, на самолете был переправлен в Москву; по другой версии — в Испанию.
В 1993 году были рассекречены документы о деле Миллера. Обнародовано, в частности, письмо Скоблина, написанное им после бегства из Франции. Скоблин пишет советскому резиденту в Париже:
«11 ноября 37. Дорогой товарищ Стах! Пользуясь случаем, посылаю Вам письмо и прошу принять хотя и запоздалое, но самое сердечное поздравление с юбилейным праздником 20-летия нашего Советского Союза. Сердце мое сейчас наполнено особой гордостью, ибо в настоящий момент я весь, целиком, принадлежу Советскому Союзу, и нет у меня той раздвоенности, которая была до 22 сентября (день похищения генерала Миллера). Сейчас я имею полную свободу говорить всем о моем Великом Вожде Товарище Сталине к и о моей Родине — Советском Союзе…»I