Когда госпитали и больницы Брюсселя стали переполняться ранеными, которых привозили после первых боев целыми транспортами, Эдит Кавелль организовала первой большой частный лазарет. Ее примеру последовали другие.
Вскоре город представлял собой огромный госпиталь, где лежали сотни бельгийских, английских, французских солдат и офицеров.
Когда Брюссель заняли немцы, эти люди оказались в их полной власти. И так было не только в Брюсселе — раненых было бесчисленное множество в других городах Бельгии.
Германское командование распорядилось немедленно взять всех их на учет. Каждый бельгиец, знавший что‑либо об их местопребывании, обязан был сообщить об этом новым властям.
После регистрации раненых их отправляли либо в тыловые германские госпитали, либо в лагеря для военнопленных.
В Бельгии нашлось немало людей, которые брали на себя смелость спасать искалеченных фронтовиков. К этому делу подключилась французская разведка. Недалеко была голландская граница: через нее любыми способами и переправляли раненых солдат союзных войск.
«Человеческая контрабанда» принимала все большие и большие размеры. Вообще контрабанда на бельгийско–голландской границе велась издавна. Существовало немало сухопутных и водных путей, известных лишь посвященным. Эти дороги знали и местные жители, умевшие обходить таможенные кордоны. Именно такими путями и пользовались организаторы переправы. Опытные проводники вели раненых поодиночке и большими группами.
Вскоре в Бельгии родилась большая разветвленная организация, занимающаяся спасением раненых. Одним из активных членов этой организации стала пожилая медсестра Эдит Кавелль.
На ее попечении находились десятки раненых. Она ухаживала не только за теми, кто лежал в ее лазарете, — многие солдаты и офицеры содержались на частных квартирах.
Первым делом нужно было спрятать их от немецкого командования.
Эдит Кавелль уничтожала их военную форму и снабжала их штатской одеждой. О существовании ее лазарета было известно, поэтому она поспешила разместить своих подопечных в других местах. Чтобы окончательно превратить их в мирных бельгийских граждан, надо было раздобыть подложные паспорта. Эта задача была труднее. Решением ее занялся проживавший в своем замке Белиньи принц де Круа. Он нашел людей, знавших секреты этого дела, и вскоре изготовление фальшивых документов было налажено.
Делались не только паспорта, но и медицинские свидетельства. Благодаря им, рана в живот, например, превращалась в воспаление слепой кишки, рана в голову — в хроническую болезнь мозга и т. д.
Сотни и сотни людей были снабжены подложными бумагами. Это стало для них единственным спасением и помогло вырваться из оккупированных районов Бельгии.
Эдит Кавелль с фанатической преданностью служила благородному делу, которое стало для нее главным. Все свои средства она тратила на приобретение медикаментов, множество бессонных ночей проводила рядом с теми, кто еще не мог передвигаться сам. Едва раненый вставал на ноги — она снабжала его нужными документами и давала адрес, куда он должен был обратиться для своего спасения.
И наступил момент, когда сестра милосердия отправила, наконец, последнюю партию своих подопечных. Казалось, теперь она могла успокоиться. Но для нее нашлось новое дело.
В тылу германских позиций в Бельгии осталось много небольших групп вооруженных солдат, не желавших сдаваться немцам. Эти команды скитались по лесам и горным кряжам страны, жили либо охотой на дичь, либо тем, что давало им местное население, у которого они фуражировались по ночам.
Иногда они нападали на германские посты, забирали оружие, патроны. В сущности это была настоящая партизанская война.
Автор этой книги и поныне без некоторого содрогания не может вспомнить об эпизоде, пережитом им в 1915 году.
Дело было у деревни Монтиньи, где мой отряд расположился на отдых. Вдвоем с товарищем мы отошли на приличное расстояние от отряда и углубились в лес с намерением убить шатавшегося поблизости кабана. Стояла чудная лунная ночь. Узенькая змеевидная тропинка вела по крутой, заросшей густым лесом горе. Мы шли молча. Лесные заросли оборвались, перед нами открылась долина. И тут мы остановились как вкопанные от ужаса.
Приблизительно в ста метрах от нас по усыпанной хвоей земле тяжело ступала целая французская колонна, в полном вооружении, с ружьями за спиной. Людей было около сотни, впереди шел офицер. Увидав нас, отряд тоже на секунду остановился. По всей вероятности, французы решили, что за нами тоже следует отряд. Но к нашему несчастью, за нами никого не было, и нам оставалось одно: под прикрытием лесной чащи скатиться по крутому откосу и скрыться в зарослях. Добежав до своего отряда, мы подняли его на ноги, но французов уже и след простыл.
Лишь месяц спустя обнаружен был в этом районе целый французский батальон, его окружили и обезоружили.
Вот солдат таких частей и посылала к мисс Эдит ее организация — с тем, чтобы она их укрывала в Брюсселе, сколько было возможно, пока не представлялось случая переправить их через границу.
На то, что в доме Эдит Кавелль бывает слишком много мужчин, обратила внимание тайная немецкая полиция. Медсестра производила на всех впечатление человека строгого и серьезного — в каких‑либо интимных прегрешениях ее трудно было заподозрить. Значит, здесь было что‑то другое. Решено было внимательно следить за англичанкой.
И ждать пришлось недолго. Организация, в которой состояла Эдит Кавелль, с некоторого времени стала действовать чуть ли не открыто.
Историки пишут, что члены этой организации, объединенные общей идеей — служением патриотическому делу, были плохо связаны между собой. У них не было умелого руководителя, который мог бы правильно и четко распределить обязанности между людьми, часто они действовали стихийно, полагаясь лишь на собственную интуицию. Как заметил один из историков, можно только удивляться, как эта организация вообще могла продержаться почти год в окружении ренегатов–осведомителей.
Пишут, что эти осведомители в итоге и выдали Эдит Кавелль и ее товарищей.
Некий Арман Жанн позже похвалялся, что благодаря его доносам было арестовано 126 бельгийцев, французов и англичан, и среди них — Эдит Кавелль.
Летом 1915 года после девятимесячной работы организация была раскрыта германской контрразведкой. Следственным властям не пришлось долго возиться с ее участниками: все они, и в том числе мисс Кавель, сами рассказали о своей деятельности.
Дело было передано в военный суд. Подсудимым было предъявлено обвинение в государственной измене. Председательствовал на суде военный советник Штобер, судьями были германские офицеры.
После чтения обвинительного акта первой допрашивали Эдит Кавелль. Спустя время газета «Эко де Пари» опубликовала материалы этого допроса. Его запись была сделана защитником подсудимой.
«Эдит Кавелль показала, что ей 49 лет, вероисповедания лютеранского, по происхождению — англичанка.
Судья:Признаете ли вы себя виновной в том, что с ноября 1914 года по февраль 1915 года укрывали французских и английских солдат, в том числе многих офицеров и одного полковника, и снабжали их деньгами и штатским платьем?
Э. Кавелль: Да, признаю.
Судья:Понимаете ли вы, что этими действиями вы помогали французским и английским военным продолжать службу и возвращаться в действующую армию?
Э. Кавелль: Да, понимаю.
Судья:Кто был главою, душой вашей организации?
Э. Кавелль: У нас не было никакого главы.
Судья:Может быть, то был принц де Круа?
Э. Кавелль:Нет. Принц де Круа помогал нам лишь тем, что выдавал людям небольшие денежные пособия.
Судья:Какие побуждения заставили вас совершать инкриминируемые вам поступки?