Для этого был послан в Марсель один из лучших агентов. Последний проследил консула и выявил, что тот либо на улице, либо в кафе регулярно встречается с одним субъектом. Когда, в свою очередь, проследили этого человека, то застали его в разговоре с одной иностранкой, оказавшейся шпионкой. Ее взяли под наблюдение. Поступившие новые сведения решили ее арест. Началось следствие. Шпионка призналась, что сведения она получала от ее любовника — офицера парохода «Севастополь». Она утверждала, что передавала эти сведения, не предвидя могущих возникнуть последствий. Военный суд не принял этого объяснения и отправил шпионку в Венсенский ров.
Чтобы покончить с этим эпизодом, укажу, что осведомленное обо всем этом морское министерство дало приказание через радиостанцию Тулузы об изменении маршрута судов. К несчастью, разразившаяся в день отхода «Севастополя» гроза помешала принятию на судне сигналов, и оно отправилось на верную гибель. «Севастополь» был потоплен, и никто из состава его экипажа в 500 человек не спасся.
Хотя нам и удалось раскрыть секреты противника, но это не значит, что мы проникли во все его тайны. Много вещей нам было известно лишь частично, со множеством пробелов или попросту намеками. Не следует забывать, что немалое количество сообщений было отправлено разными окольными путями. Например, в июне 1915 г. в Картахену прибыл на подводной лодке U-35 капитан корабля Акерман, имевший собственноручное письмо Вильгельма II, адресованное Альфонсу XIII, так же как и некоторые документы, касавшиеся намеченного побега экс-султана Мулай-Гафида. Кроме того, он сопровождал корреспонденцию для немецкого парохода «Рома», стоявшего в порту.
Все только что сказанное касалось связи Берлина с Мадридом. Что же касается обратной связи, то опять-таки подводная лодка UB-49 после своего побега из Кадикса увезла в Германию целый ряд документов. Корреспонденция, написанная в условных выражениях, направлялась с виду безобидным адресатам, — например, письма лже-крестной к своей мнимой крестнице, военнопленной в Германии. Оба атташе пользовались еще фамилиями своих матерей, чтобы переписываться с генеральным штабом и адмиралтейством. Наконец, начиная с октября 1918 г., все донесения Стеффана доставлялись испанской дипломатической почтой жене лейтенанта Хорста. Последний, по просьбе Стеффана, должен был установить связь с испанским военным атташе в Берлине, майором Вальдивиа, через посредство которого тот предполагает установить связь со своей матерью. Выбор этот нас не удивляет, принимая во внимание ту роль, которую играл Вальдивиа в Берлине и которого сам Альфонс XIII упрекал за его поведение, более подходящее германскому агенту, чем испанскому военному атташе.
Тот факт, что германский морской атташе ограбил испанскую дипломатическую почту с целью овладеть письмами, посланными английским посольством или полученными им, удивил бы нас лишь наполовину. Но нам кажется более удивительным, что тот же морской атташе умудрился воспользоваться испанской дипломатической почтой и отправлять с ней свои послания.
В сентябре 1918 г. Стеффан объявил, что пришла пора на время превратить это дело. Это не помешало ему несколько недель спустя предложить использовать дипломатическую почту Берна, на что Берлин предписал ему скрыть идущую этим путем переписку под видом писем чисто торгового характера, для чего просил указать в качестве условных адресов настоящие испанские фирмы.
Кто помогал Стеффану в этой работе? Выполнялась ли она одним из его агентов? Подкупил ли он попросту нескольких мелких служащих или же его соучастников нужно искать выше? Имеются основания предполагать, что к этому делу было причастно несколько именитых людей. Этот вывод подтверждается содержанием одного из писем, в котором Стеффан просил предупредить его мать, чтобы она никогда не посылала телеграмм, подтверждающих получение отправленных им через испанское посольство писем, так как неприятель мог прочесть эти телеграммы.
Во всяком случае, не следует забывать, что в Мадриде Германия имела друзей во всех кругах общества и особенно в высших.