Производя свои налеты на Лондон, немцы преследовали цель создать панику, вынудить своих противников просить мира и поднять дух своего собственного населения.
Если эти налеты не внесли паники, все же они причинили много страданий, в чем можно было удостовериться, посетив любую станцию метро в Ист-Энде в одну из ночей воздушных налетов. На этих станциях лестницы были битком забиты заспанными детьми, на платформах люди теснились такой густой толпой, что негде было яблоку упасть. «Сколько из этих детей будет потом страдать от последствий ночных потрясений!» — думал я.
Тем, кто хорошо понимал, что несут с собой эти воздушные налеты, было тяжело слышать из уст маленьких: «Папа, правда сегодня вечером опять будет налет?».
Как будет рассказано ниже, командиры цеппелинов не скупились на хвастливые измышления мнимых славных подвигов в передаваемых ими на родину сообщениях по радио. Они не подозревали, что мы читаем эти шифрованные радиограммы, преувеличенные, не соответствующие действительности сведения, невольно вызывавшие у нас улыбку.
Налеты цеппелинов как-то сразу прекратились после уничтожения дирижабля в Кэфли, аварии которого я был свидетелем, наблюдая за ним из окна в Скотланд-ярде. Это был первый случай использования самолетом-истребителем новых трассирующих бомб. Огромный корпус дирижабля был едва виден в лучах прожекторов, как вдруг внезапно вспыхнувший розоватый свет на одном конце дирижабля стал быстро распространяться, окутав мгновенно пламенем всю огромную оболочку; аппарат полетел вниз к земле, оторвавшаяся гондола падала с еще большей быстротой. Я отправился на место катастрофы и увидел поле, усеянное металлическими обломками. Головы жертв оставили на земле отпечатки глубиной в три сантиметра.
В связи с этим налетом произошел инцидент, который так и не удалось выяснить. При приближении гондолы к земле экипаж дирижабля порвал все бывшие у него бумаги и выкинул клочки их за борт. Бумаг было так много, что все поле, казалось, было покрыто снежным ковром. Как только распространилось известие о катастрофе, толпы любопытных бросились к месту аварии. Между клочками бумаг, подобранных служащими министерства воздушных сил, с тем чтобы их потом подклеить и расшифровать, были найдены фамилия и адрес одной бельгийки. Я вызвал ее к себе и узнал, что она проживала по этому адресу не более десяти дней. Она созналась, что имела обыкновение давать свой адрес мужчинам, которых встречала на улице. Этот адрес, давность которого не превышала десяти дней, обнаруженный среди документов германского цеппелина, нас сильно озадачил и мог служить указанием на пребывание германского офицера в Лондоне за несколько дней до налета. Мне, однако, казалось, что обстоятельство это объяснялось гораздо проще. Среди зрителей, сотни которых собрались поглазеть на обломки дирижабля, мог находиться человек, который принес с собой адрес и уронил его на поле, где он и остался среди клочков бумаги.
По мнению генерала фон Гепнера, не уничтожение дирижабля в Кэфли положило конец воздушным налетам, а бомбардировка союзниками ангара цеппелинов, заставившая германцев перенести свои базы на берега Рейна. Расстояние, которое им приходилось тогда покрывать, было слишком велико даже для новейшего типа дирижабля. По его словам, налеты, имевшие место в зимние ночи 1917/1918 гг., стремились лишь удалить наших летчиков с западного фронта.
В январе 1915 г. немцы выпустили фильм, предназначавшийся для нейтральных стран. Американец, собиравшийся увезти этот фильм в США, согласился продемонстрировать его перед высшими чиновниками и дипломатами в театре «Амбассадор» в Лондоне. Фильм этот отражал обычное невежество немцев во всем, что касается психологии других народов. Но в некоторых своих частях он не был «подстроен» и был довольно правдив. Там показывали кайзера, расположившегося вместе со своим штабом на краю дороги и наблюдавшего за дефилировавшими перед ним отборными частями германских войск: движения его были нервны и порывисты, волосы совсем поседели, на отвислые щеки легли глубокие тени. В известный момент его, наверное, попросили повернуться лицом и посмотреть в сторону объектива; он исполнил это как-то деревянно, с самым серьезным видом, прежде чем сесть в автомобиль, который его увез. Были там и кадры, представлявшие инженерные части, которые спешно производили саперные работы, а также смотры войск в присутствии саксонского и баварского королей; затем гигантский памятник, сооруженный в честь Гинденбурга в Берлине; дипломатический прием в Турции, с Энвер-пашой, сидящим в палатке и принимающим балканских дипломатов — на первом плане. Показывалась также лента в несколько метров, изображавшая маневры датских армий и флота, с целью создать впечатление, что Дания была на стороне Германии и даже собиралась провести у себя мобилизацию. Затем шли уже «инсценированные» кадры. Они показывали кадры, изображающие германских солдат, раздающих пищу целой орде бельгийских и французских детей, с надписью: «Варвары кормят голодающих». На картине были выстроены в несколько рядов колоссального роста солдаты-немцы, улыбавшиеся во весь рот. Надпись к картине гласила: «Так ли выглядят варвары?», на что можно было возразить, что ни один варвар, наверное, никогда не был таким уродом. Кроме того, показывали английских пленных, приятно улыбавшихся на работе, выполняемой ими для немцев под контролем свирепо глядевших на них прусских солдат. Это был фильм, весь насыщенный пропагандой.