- О директоре, - также тихо отозвалась я.
- Ты думаешь, он..?
- Да.
Наш диалог прервал громкий голос Клариссы. Она повысила тембр, чтобы каждый обратил на неё внимание.
- В последнее время в Стродисе участились случаи нападения на людей. - Она вымученно улыбнулась, словно сказала нам не всё, будто о чём-то умолчала. - Наместник считает, что это может быть нежить. И хотя город защищён, бдительность никогда не бывает лишней. Поэтому Главные конс-маги трёх Стродисовских Академий приняли решение об учреждении Патруля. Собственно, поэтому я здесь. Нам нужны студенты, готовые встать на стражу города. Конечно, мы не имеем права отрывать вас от учёбы, поэтому ведомство даёт вам возможность пройти стажировку в тот летний месяц, когда у вас буду каникулы. Знаю, многие из вас планировали повидаться с семьёй, однако теперь вам предстоит выбрать, что для вас важнее: город, который нуждается в вашей помощи, или семья.
- Вот так и ломают людей, - пробормотал Золин.
Оживлённой дискуссии не началось, но общее напряжение и озадаченность улавливались сразу.
Клариссе тут же начали задавать вопросы. Шума и гама не было, только лишь уверенно поднятые руки и неуверенные голоса. Её спрашивали обо всём: как могло случиться, что безопасность города нарушена, почему именно студенты, будет ли оплачиваться стажировка. Затем вопросы плавно перетекли к её работе, к её впечатлениям. Спрашивали о том, что нам и так рассказывали преподаватели. Но одно дело слышать это в стенах Академии, и совсем другое - иметь возможность спросить у того, кто всё это пережил на своей шкуре.
Один раз прозвучал вопрос: "А как с такой работой справляются замужние женщины?", на что Кларисса ответила резко и совершенно однозначно:
- Даже не смейте думать о любви.
***
Я стояла, прижавшись к стене, и хмуро смотрела, как Золин болтает с только ему знакомым парнем. Нет, серьёзно, где он находит этих людей? Кто они вообще? Как он умудряется собирать их вокруг себя?
Не справившись с негодованием, я поджала губы и отвернулась к окну.
Мы ждали, когда освободится аудитория, и можно будет занять места на лекторий. После выступления Клариссы Йельской я весь день пробыла в раздумьях, причём не самых радостных. Если первое время мою голову занимали слова о нежити, то впоследствии они плавно сменились на воспоминания о том, что мне сказал Золин. Мол, он мне услугу оказывает, что вечно издевается и пошлит. У меня аж кулаки чесались в желании ударить его в челюсть. Меня! Учить! Жизни! Так!
Я прекрасно владею своим эмоциональным состоянием, а то, что он там себе придумал, это его больная фантазия.
Догадываясь, что парень вновь сядет рядом со мной, я решила зайти в кабинет последней. Когда дверь открылась, другая группа вышла, а наша зашла, я подождала немного и тоже проследовала в кабинет. На стуле рядом с Золином стоял его рюкзак.
Довольно улыбнувшись, схватила его вещь и поставила на стол перед носом парня. Сама же плюхнулась на освободившийся стул и сказала тихо:
- Ты искал у меня татуировку.
- Что? - не понял тот, переводя непонимающий взгляд с рюкзака на меня.
Я наклонилась ближе и прошептала проникновеннее:
- Во сне моя татуировка не давала тебе покоя, поэтому ты раздевал меня. Очень. Очень. Медленно. Ты обследовал каждую клеточку моего тела, и залез в такие места...
Честно, я готова была начинать ржать, как лошадь. Хорошо, что в этот момент зашёл Прохор Авдеевич, иначе по аудитории прокатился бы очень неприятный звук, призванный имитировать смех.
Золин несколько секунд удивлённо пялился на меня, потом хлопнул челюстью и спросил с задоринкой:
- Надеюсь, я нашёл, что искал?
- Я проснулась до того, как ты достиг самого главного, - с каменным лицом ответила я. Убийственно спокойно открыла тетрадь, взяла самописку и прикинулась, что мы ведём светскую беседу.
- Могу ещё раз поискать, - аристократически задирая подбородок и являя всем идеальный профиль, прошептал парень.
Я тоже глядела перед собой.
- Ну, попробуй.
- Сегодня вечером, - холодно сказал Золин.
- Встретимся в кладовке, - таким же тоном отозвалась я.
- Лучше у меня.
- Не хочу, чтобы Марти нам помешал.
- Значит, у тебя.
- Не хочу, чтобы Дарина нам помешала.
- Тогда в кладовке.
- Договорились.
Мы переглянулись, оба едва сдерживая улыбки и пытаясь не выдать себя смешинками в глазах, после чего уставились в тетради и эту тему больше не поднимали.
- Так, студенты, кто из вас написал эссе "Мамулина доча"? - не утруждая себя приветствием, спросил наш преподаватель. - Быстрее, не надо стесняться, я ведь не буду вас бить.
Он сказал это с таким выражением лица, что сразу стало ясно: будет.
Спустя несколько мгновений поднялась чья-то рука. Мы с любопытством уставились на её обладателя, и внезапно выяснилось, что это... парень.
- Отлично. Даже не хочу знать, как тебя зовут. Встань в угол.
- Простите? - удивился тот.
- Прощаю. А теперь встань в угол.
- Но...
- Без всяких "но"! Ты решил ослушаться преподавателя? Хочешь, чтобы я вызвал проф-мага?
Парень удивлённо посмотрел по сторонам, словно искал поддержки у других первокурсников, но так и не найдя её, неохотно поднялся и подошёл к углу.
- Повернись к нам спиной.
Студент стиснул зубы, но возражать себе не позволил. Две секунды помялся, затем повернулся.
- И так будет с каждым, кто решит сделать из меня идиота, ясно? Мне не нужно, чтобы кто-то писал за вас. Мне нужны ваши мысли! Ваши, понимаете?! Пускай глупые, в чём-то наивные, но мне нужны ВЫ, а не профессионал, который напишет за вас работу.
Прохор Авдеевич устало потёр виски.
- Так, те, кто написал эссе "Мои родители", "Моя семья" и странное что-то без названия, но оно подписано именем Матильды. Вы тоже встаньте.
Мы встали, хоть и с явным раздражением.
- Разойдитесь по углам. Живо. И это теперь ваша клетка на весь урок за то, что решили сделать из меня идиота. Не надо придумывать какие-то нелепые истории. Поверьте, правду всегда видно. Знаете, почему? Потому что правда никогда не бывает сказочной и радужной.
Сказать, что мне захотелось придушить собственного преподавателя - ничего не сказать. Но пока не заняли второй угол у задней стены, я ломанулась к нему. Не хватало ещё стоять перед десятками пар глаз, тем более - спиной к ним!
Мы уткнулись носами в холодные стены и злобно сопели. В это время Прохор Авдеевич продолжил занятие.
- Хорошо. Теперь я попрошу встать того, кто написал эссе "Всё, что у меня есть".
Я стояла спиной к партам, поэтому могла полагаться лишь на свой слух. Кто-то отодвинул стул - скрипнули ножки о пол.
- У тебя получилось лучшее эссе из всей вашей группы. Я бы попросил тебя зачитать его вслух. У тебя есть право отказаться, но тогда ты можешь потерять моё расположение, а оно дорогого стоит, уж поверь.
Дальше я не поняла, что произошло. Какая-то заминка, копошение. Затем Прохор Авдеевич сказал "отлично". Чьи-то шаги, шелест листов. Кашель, словно прочищают горло.
После чего Золин начал читать:
Раньше мне легко было сказать, кто моя семья. Мои родители маги, у меня есть старший брат. Чтоб вы понимали, он старше меня на две минуты. Мы двойняшки. У меня есть мама, и когда-то был папа.
Обычно люди странно реагируют, когда я говорю, что мой отец погиб. Они начинают жалеть меня и сочувствовать, но мне кажется, это глупо. Сочувствовать можно тому, кто потерял работу, ведь этот человек сможет найти себе ещё одну. Но я не могу ни вернуть отца, ни найти себе другого. Мне кажется, нужно ввести правило: когда ты говоришь, что у тебя погиб отец, в ответ должно быть несколько секунд молчания.
Удивительно, но после того, как я его потерял, в моей голове многое поменялось. Странно, потому что я всё время спрашиваю себя: неужели, чтобы что-то понять, нужно потерять самого близкого и дорогого человека?