А потом он сказал, высоким голоском, который, как мне казалось, бывает только у девочек:
— Пипитёк.
Я недоумённо покосилась на ребёнка, но тот повторять или требовать ответа не стал. Он вообще особо на меня не смотрел — наверное, слишком высоко голову задирать.
С мальчиком посидели психологи, надавали ему каких-то успокоительных трав, но в итоге сказали, что урон психике можно будет оценить лишь спустя время. Я этому мальчонке искренне не завидовала. Пережить такой ужас в три года — это жестоко.
Мы дошли до столовой, я усадила его на стул и строго-настрого приказала никуда не уходить. Сама пошла за мороженным, отстояла очередь, купила нам обоим по ванильному стаканчику. Но все мои мучения были напрасны, потому что когда я вернулась за столик, ребёнок пропал.
— Замечательно! — зло высказалась сквозь зубы. — Простите, вы тут маленького трёхлетнего мальчика не видели? Он в серой жилетке, — спросила я у проходящей мимо женщины в форме лекаря.
— Вы потеряли ребёнка? — тут же насторожилась она.
— Нет. — Я поспешила отойти подальше и заняться поисками самостоятельно.
Кевин нашёлся спустя пять минут моих панически-раздражённых хождений, когда мне пришлось осмотреть все углы этой столовой. Я уже было решила, что он ушёл в больничное крыло, как внезапно увидела его сидящим на полу. Он пялился на какой-то огонёк сбоку от стойки, где выдавали еду.
— Кевин! — зло прошипела я, хватая ребёнка за руку и поднимая на ноги (пришлось изловчиться, чтобы удержать два мороженых только в одной ладони).
— Пипитёк, — сказал он тоненьким голоском.
— Ты зачем ушёл? — проигнорировала я странное слово. — Я же просила, сидеть там!
Усадив ребёнка на новое место (пока мы тут бегали, наш столик заняли!), я сунула ему в руки мороженное. Оно уже слегка растаяло, поэтому на серую жилетку брякнулся целый кусок ванильного стаканчика.
Я мученически закатила глаза. Кевин тут же ткнул пальчиком в белую массу, но тут уже подключилась я и не дала ему размазать всё по одежде. Салфетка особо не помогла, на жилетке всё равно осталось характерное пятно, но с ним ведь Алан разберётся, правда?
— Кушай давай своё мороженное, — недовольно сказала я и тяжёлым взглядом принялась наблюдать, как ребёнок неряшливо пытается слизать всю ваниль с вафли.
— Лолозиное! — Кевин довольно поёрзал на стуле.
Я взяла ещё одну салфетку и принялась методично вытирать ему пальцы, ведь он, конечно же, измазался.
— И ведь рожают же, — проворчала я, как мне казалось, предельно тихо.
— Лолают зе! — Кевин взмахнул мороженым, и часть ванили вылетела из стаканчика и ляпнулась на пол.
Мы сделали вид, что это не наше.
— Кукситься, — невинно брякнула я.
— Суситься, — повторил Кевин.
Я азартно улыбнулась.
— Разоблачение.
— Зязяботе, — выдал он.
— Жадина!
— Дядина.
— Во имя Господа!
— Мямя, — а другую часть фразы Кевин не договорил, потому что погрузился в мороженое. Не сам, конечно, а руками и носом.
Я хмуро принялась всё вытирать.
— Передвижение? — выгнула бровь.
— Пепезение.
— «Пепезение» мне нравится, — похвалила я. — Водосток?
— Тототок, — совершенно спокойно повторил ребёнок.
Я задумалась, какое бы ещё словечко выбрать, как внезапно нас прервал очень весёлый низкий голос:
— Майки! Вот уж кого не ожидал тут увидеть!
Я ошарашено повернула голову.
— Дед Савва?!
— Хей! — Он подошёл к нашему столику и пристально оглядел меня с Кевином. — Смотрю, уже потомством обзавелась?
— Что? Нет!
— Вот уж не ожидал от тебя-то, — покачал он головой. — Мне казалось, ты станешь воином, но ты вона как.
— Да это не мой ребёнок! Я его даже не знаю! Кевин, хватит окунать нос в мороженое!
— Надеюсь, ты хоть замуж-то вышла? Или это так, случайно?
— Р-р… — тихо прорычала я и, злобно оскалившись, попыталась сменить тему: — Видела, что ваш сад срубили…
— И Слава Небесам! — перекрестился дед Савва.
— Чего?!
— Хоть на пенсию спокойно отпустили. Я уже не знал, куда деться от этого сада!
— Но… это же… сад…
— У меня теперь пособие на бесплатное лечение, так что пусть горит в Аду этот сад! А мальчонка, кстати, так на тебя похож. Я очень рад, что у тебя в жизни всё так хорошо сложилось. — Сморгнув слезу, дед Савва развернулся, и, не прощаясь, пошёл куда-то по своим делам.
Его старческий ум даже не смог проанализировать, что за год у меня ну никак не могло появиться трёхлетнего ребёнка, но всё равно я чувствовала глухое раздражение.
Радости не прибавило и мороженое Кевина, у которого появилось аж три дыры в донышке вафельного стаканчика, и из каждой хлестала ваниль.
— Боже, помоги! — мученически провыла я.
— Я уже здесь, — авторитетно заявил Золин, присаживаясь рядом. Я тут же сунула ему ворох салфеток, мол, вытирай всё сам! — Ого, да у вас тут крупные проблемы. Ну-ка, Кевин, дай-ка сюда. Хочешь, я помогу?
— Дя.
Золин обеспечил свою помощь самым оригинальным из всех возможных способов: просто сунул остаток стаканчика себе в рот.
— Вкусное, — завистливо проговорил.
— Кусьное, — повторил Кевин.
— Он как попугай, — пояснила я, за что получила тяжёлый вздох.
— Майки, ну что ж ты какая злая. — Золин придвинулся ближе и по-хозяйски обнял меня за плечи.
— Да это не я злая, это просто дети глупые создания! Он от меня сбежал, чтобы найти какого-то пипитька.
— Светлячка, — рассмеялся Золин. — Алан ему показал какую-то светящуюся штуку и сказал, что это светлячок.
— По-твоему нормально называть светлячка пипитьком? — пробурчала я, глядя, как Кевин тычет пальчиками в поверхность стола.
— Он же ребёнок.
— Ну да, как я могла забыть, — закатила глаза. Между нами возникла небольшая пауза, а потом я тихо проговорила: — Алан вроде нашёл общий язык с этим пацаном. Думаешь он…
— Не исключено, — пожал плечами Золин.
Я грустно вздохнула.
— Эй, ну злись ты на него, — мягко попросил парень, дурацким движением заправляя прядь моих волос мне за ухо. — Тебя никто ни кем не заменяет, Алану просто везёт на проблемных детей.
— Да я не из-за этого… просто меня теперь официально будут припрягать к этому дитятке, — кисло проговорила я.
— Ну, если вернёшься в Академию, может, и не будут, — хмыкнул Золин.
— А если я вернусь… ты… ты останешься здесь? Со мной?
— Конечно, — не раздумывая, кивнул он.
— Спасибо. — Я благодарно уложила свою голову на его плече. — Что-то ничего у нас нормально не получается в последнее время.
— Почему не получается?
— Ну, Дарина и Крис уехали, мы даже не попрощались. Вэн тоже куда-то смылся, а вы сами говорили, что он даже открыток не присылает. В общем, всё как-то не так.
— С нами-то всё так, — не согласился Золин. Потом аккуратно отлепил меня от своего плеча и решительно сказал: — Подожди, я сгоняю нам за мороженым.
— Зачем? — не поняла я. — Кевина скоро можно сбагр… вернуть Алану.
— У нас с тобой не было нормального свидания, — пояснил он, — так что пора это исправлять!
— Тут ребёнок, — напомнила я.
— Если мы будем целоваться, Кевин закроет глаза. Да, Кевин?
— Дя, — брякнул мальчик, кажется, даже не слушая, о чём мы говорим. Всё его внимание занимали грязные салфетки и необходимость повторно измазать о них пальцы.
— Ну тогда возвращайся скорее, — мягко улыбнулась я и сложила руки домиком, уткнув в них подбородок.
… в первый день зимы, который в каждом городе считался национальным праздником, мы получили открытки и от Тарлеха, который писал от имени Крис, и от Дарины, которая высказывалась в привычной ей надменной манере, и от Вэна, который совсем не растекался мыслями по письму, и даже от Демхолта.
У всех всё было хорошо.
Конец