Без сил упав на лавочку, я поняла, что до сих пор сжимаю в кулаке флешку. Толку пока от нее никакого, поэтому я убрала ее в сумочку. Где-то на дне завибрировал телефон.
Самарин.
Я сбросила звонок, но он продолжал названивать. В итоге пришлось ответить.
— Марина, ты где? Нам надо поговорить! Ты все не так поняла, она…
— Ах, да? Теперь нам НАДО поговорить? — я вышла из себя. — То есть, когда я хотела объяснить — ты не хотел меня слушать. А когда тебе нужно поговорить, то я должна тебя выслушивать? Игорь Самарин, мне плевать на тебя! Все, что было — это дурацкая ошибка, так что можешь обниматься с кем угодно, хоть с бывшей женой, хоть с будущей.
— Марина, послушай…
— Нет и даже не пытайся! Знать тебя не хочу, я вообще жалею, что устроилась к вам. От вас всех одни проблемы. Мне и своих вполне хватало!
Игорь молча сопел в трубку и меня это лишь раззадорило. Вот теперь ты меня выслушаешь, Самарин!
— Вы все играете в какие-то игры, пытаетесь подсидеть друг друга, подставить, пристаете, следите, шантажируете…
— Ты где сейчас? — перебил меня он.
— Не твое дело, где я!
— Давай поговорим? Скажи мне все это в лицо.
— Не хочу тебя больше видеть!
Конечно, я врала. Безбожно и нагло. Я очень хотела его видеть и очень хотела послушать его оправдания, что эта мымра делала у него на коленях с расстегнутой блузкой. Хотя, с другой стороны, с глаз долой — из сердца вон. Подлатаю раны и спокойно буду жить дальше, вспоминая это увлекательное приключение. За последнее время я действительно очень устала, а так будет проще.
— Скажи, где ты находишься? Я отвезу тебя домой.
— Жену свою отвези, которая у тебя в столе шарит и папки ворует, — ляпнула я.
— Какие папки? — снова деловой тон, жесткий.
— У нее и спроси. Тебе же хотелось с кем-нибудь поговорить, вот с ней и поговори, — я сбросила звонок и встала с лавки, чувствуя, будто на плечах повисло что-то тяжелое, неумолимо притягивающее к земле.
Я пошла к дороге, чтобы поймать такси. Веки жгло от подступающих слез, перед глазами поплыла мутная пелена. Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Надо успокоиться, зачем мне все это? Я сама себя загоняю в угол ненужными переживаниями. Сейчас моя задача — просто уводиться и забыть этот страшный сон. Все!
Поблизости зашуршали шины и хлопнула дверца. Слава богу, хоть такси не нужно долго ловить, а то сил на это уже практически не оставалось.
Я не успела открыть глаза, как почувствовала у себя на плечах мягкие, но властные руки.
Прямо передо мной стоял Игорь, который крепко держал меня.
— Убери руки, — чуть слышно сказала я. — Я устала. От вас всех, от интриг. От тебя.
Ругаться больше не хотелось, запал исчез, уступив место усталости и безразличию.
Игорь плавно переместил руки мне на талию.
— Знаю, родная, — тихо сказал он и прижал к себе. — Давай пойдем домой, ты хорошенько отдохнешь, а потом мы спокойно поговорим. Хорошо?
Рядом с Игорем было так спокойно и надежно, но я понимала, что это лишь иллюзия, картинка из кино, которую я сама себе придумала. Действительно, нам нужно поговорить, чтобы я со спокойной душой могла оставить его в прошлом. Все эти интриги, подставы, шпионаж — это явно не мое.
— Марина, посмотри на меня, — я ниже наклонила голову. — Пожалуйста!
Тогда Игорь аккуратно взял меня за подбородок и приподнял его. Я зажмурилась, чтобы не видеть его красивого мужественного лица. Не хватало мне только разрыдаться у него на груди! Но незваные слезы ручьем потекли по щекам и я ощутила на губах их соленый вкус. Разочарования, обиды, неоправданных ожиданий, неудачной влюбленности.
— Какая же ты дурочка, — я почувствовала опаляющее прикосновение его губ на своих. — Моя милая дикарка.
Он снова обжег меня своим поцелуем. Властным, страстным и долгим, от которого у меня подкосились ноги. Но он крепко держал меня в своих объятиях, не давая рухнуть с этих сладких небес на землю. Сердце кричало — верь ему, люби, а мой разум… Кажется, в этот момент он взял выходной…
Глава 26
— Марина, поклянись мне, что у тебя со Зверевым ничего не было… — горячо шептал Игорь, сжимая меня в своих объятиях.
Я отстранилась и посмотрела в голубые глаза, в которых плескалась тревога.
— Игорь, не было и быть не могло.
— Тогда почему ты открыла дверь в его рубашке, вся мокрая?