Выбрать главу

Глава 39

— Марина, бери такси и дуй домой, — приказным тоном сказал Игорь и сделал администратору знак рукой подождать. — Я подъеду позже.

— Ну уж нет! — обойдя его, я направилась прямиком ко входу в ресторан, где Зверев давал свой сольный концерт. — Меня это тоже касается! Или ты забыл, что мы работаем вместе?

Пока я шла через холл, на душе было очень неспокойно. Если Игорь выпил шампанское без «добавок», значит, второй бокал так и остался стоять на столе и, вероятно, Зверев… да, это было логично. Хотя Сергей и без допинга всегда был способен на безумства… Понимая, что так или иначе, я тоже отчасти виновата во всем происходящем внутри, я вошла в зал.

Администратор сказал правду.

В главном зале ресторана творилось настоящее безумие.

Столики и стулья около сцены были перевернуты, посуда разбита, в свете люстр осколки посуды сверкали золотом. Среди всего этого безобразия, словно туземец, выставив вперед руку с зажатой в ней вилкой, воинственно стоял Зверев. Павлов и Катя издалека пытались его образумить. Ближе подходить никто не решался.

— А ну не подходить! — подтверждая мои предположения, вопил Зверев.

Он размахивал вилкой, направленной на генерального.

— Руки прочь от царёнка!.. Царского сына! Короче, отвалите от меня, ироды! Челядь засраная! Я должен был быть главным! И буду им… Или не буду… Не решил еще…

— Сережа, угомонись! — Павлов сделал шаг навстречу сыну.

Зверев дернулся, будто получил электрический разряд и еще больше ощетинился.

— Отойдите, гражданин! Нет у меня больше отца, пошел ты нахрен! Иди вон своего любимчика в жопу целуй, пердун старый.

Сергей швырнул в Павлова вилкой и ловко, по-обезьяньи, взобрался на сцену.

— Ну что, лохи!? — обратился он к столпившимся у стен сотрудникам «Глоуба». — Сейчас я расскажу вам про вашего босса, который кинул мою мать, променял ее и сына на карьеру… — Зверев захныкал.

— Катя, что происходит? — я уже знала ответ, но подошла к подруге.

Она повисла на рукаве Павлова так, что его пиджак вместе с рубашкой съехал на сторону. Но генеральный даже не обратил на это внимания. Выпучив глаза, он смотрела на сцену.

Подруга тоже не сразу сообразила, что я спрашиваю. Пришлось повторить.

— Марина, не знаю… Мы сидели, слушали ведущего, Сережа пригубил шампанского и потом у него, как будто крышу снесло… Особенно, когда в зал зашел Эдуард Дмитриевич.

Генеральный сурово посмотрел на меня из под густых бровей, видимо, подозревая, что это моих рук дело. Чувство вины захлестнуло меня с головой. Отчасти так оно и было, я была виновата, что пошла на поводу у обоих! Надо было послать их и жить дальше своей жизнью, без интриг и скандалов.

— Эдик ваш — козлина! — не унимался Зверев, прыгая по сцене. — Вы для него рабы, шестеренки, которые добывают ему бабки. Если он так с сыном обращается — со мной то бишь — то как он будет обращаться с вами, когда вы ему надоедите, станете не нужны, изработаете ресурс! Как с собакой бездомной!

Зверев принялся раскачиваться из стороны в сторону, перемежая крики с хныканьем и жалобным поскуливанием. Иногда он подпрыгивал на месте, будто не в силах удержать бурлящий гнев, так и рвущийся изнутри.

— Я ж как прокаженный для него… Я — ублюдок павловский… Да, папуля? Ты же мне ни слова доброго за всю жизнь не сказал! Ты никогда мною не гордился, прятал ото всех, считая идиотом… А, может, так оно и есть? Я уже сам не знаю. Нормальный не стал бы навязывать свою любовь, а как все пытался что-то тебе доказать…

— Сергей, сейчас не время… — вклинился в его откровенный монолог генеральный.

— А когда время? Когда? — театрально, вскинув руки к потолку, взвыл Зверев. — За тридцать лет у тебя так и не нашлось для меня времени… Да мне нахрен никуда не уткнулись твои деньги, статус и должность! Подарки твои дорогие! Откупиться хотел? Мне отец нужен был! Батя! Ты ж для меня всегда был примером, во всем!

Зверев щурился от света, направленного на сцену и пытался сфокусироваться на своем отце. Павлов медленно отошел от нас с Катериной и приближался к сцене. Неподалеку маячила широкоплечая фигура Игоря. Он тоже приближался к Звереву.

Катька впилась ногтями в мою руку, не отрывая глаз от Сергея.

— Марина… Что же будет? Что будет? Что? Марина… — повторяла она, как заведенная. — Это же конец! Он сам себя зарывает! Марина… мне страшно! Я боюсь за него! Сережа…

— Я все и всегда повторял за тобой, думал, что хоть так ты меня заметишь! Полюбишь, назовешь своим сыном и будешь мною гордиться! Я старался, чтобы заметил меня!