И, как обычно в минуту облегчения, из моих глаз хлынул поток, смывая и боль, и страх, и напряжение.
— Зачем ты это сделал?! Я тебя просила? Думаешь, мне это надо? — причитала я, не в силах сдержать рыдания. — Я не хотела так! А ты?!
А он молчал, все еще приходя в себя и, скорее всего, даже меня не слышал.
— Чем ты вообще думал? Кто тебе разрешил, а? Тоже мне, Бог доморощенный! Не тебе решать, кому жить! Ты думаешь, я так хотела?! Да ты вообще ни о чем не думаешь! — разозлилась я и, подхватив его подмышки, оттащила в более сухой уголок. — Не надо мне таких жертв… Жизнь он мне подарил, видите ли, а сам? А нужна мне такая жизнь, ты спросил? Без тебя?..
Приподняла ему голову, подпихнула под нее свою куртку, разровняла ее, укладывая его по-удобнее. Смахнула со лба упавшие антрацитовые пряди, прошлась пальчиками по лицу, с ужасом осознавая, что я его едва не потеряла. Навсегда.
— Не смей так больше делать! Никогда! — обхватила ладонями его бледное лицо, прижалась к нему губами, покрывая его поцелуями, и ругалась шепотом: — Слышишь? Никогда так больше не делай! Понял?! — тряхнула его за грудки, не сильно, ибо сил уже не осталось, но с чувством. — Ты понял меня?..
— Да…
— Что? — я вздрогнула, недоверчиво вгляделась в его лицо. Может, послышалось?
— Понял, — тихо прошептали белые губы. Веки затрепетали и приоткрылись. Он нашел меня взглядом, слабо улыбнулся и обессиленно закрыл глаза вновь.
— Да что ты понял?! — по второму разу разразилась я слезливыми потоками и бранью. — Да ни черта ты ничего не понял! Бестолочь ты! И за что я только тебя люблю?!
Обливаясь горючими слезами, я уткнулась лбом ему в грудь, слушая, как бьется его сердце и размеренно поднимается грудь на каждом вдохе. Вот так бы и слушала этот звук вечно. Пусть бы весь мир вокруг провалился к чертовой бабушке, только стук его сердца и дыхание — все что мне нужно в этой жизни:
— Не надо мне такой жизни. Я не согласна… Только с тобой. Вместе. Только так. Понял?
— Да, — прошептал он, зарываясь пальцами в мои волосы. Его тяжелая ладонь еще сильнее прижала мою голову к груди и замерла, не имея сил пошевелиться. Но я не против. Пусть так. Главное, он живой. Дышит. И все у нас будет хорошо.
— Никогда так больше не делай! Иначе я сама тебя убью! Сначала воскрешу, а потом убью! — шепотом ругалась я, ибо говорить в полный голос уже просто не могла. Да и не хотела.
Он лежал спокойно, расслабленно, дыхание было тихим и ровным. Обессиленный борьбой за жизнь, его организм устал и уснул. Я осторожно высвободилась, поднялась и огляделась. Мой рюкзак, скорее всего, остался где-то там на разрушенном лестничном пролете. Надо бы его найти. Достать спальник и еду. В его состоянии мы еще не скоро покинем эти развалины.
— Нина! — хриплый со сна голос Энжью выдернул меня из дремоты. Долго же он спал, я и рюкзак найти успела, и разведку местности произвела, и перекусила чуток, и вот даже вздремнула.
— Тише, тише. Не вставай. Я здесь, — успокоила я герцога, подползая к нему ближе, и настойчиво уперлась ему в грудь ладонями, ибо он так и норовил подняться со своей импровизированной постели.
Он в конце концов поддался моим уговорам и успокоился, но обхватил меня за плечи и притянул к себе на грудь. Этот многочасовой сон пошел ему на пользу. Лицо уже не землистого серого оттенка, губы порозовели, прошла синюшность под глазами, да и силы прибавилось заметно.
— Тебе еще рано вставать, — шептала я, поглаживая его колючие небритые щеки. Кожа все еще холодная, но это и понятно, столько крови потерял. Надо будет напоить его чем погорячее. Только вот насмотрюсь на него и сразу приготовлю чай. — Отлежимся здесь еще чуток и пойдем в деревню, может там транспорт какой есть. Нельзя здесь долго оставаться, повстанцы могут нагрянуть в любой момент, проверить свою установку. Ты-то здесь как оказался? Да еще и один?
— Я не один… был. Со мной отряд Крывника… был.
— А куда они все делись?
Он дернул плечом и сказал:
— Наверно в штабе. Где и были на момент взрыва.
— Понятно.
Да ни черта мне не понятно! Все эти выверты с обратным отсчетом, переносом людей и изменением реальности слишком мудрены и запутаны. Я уже перестала в них вникать и разбираться. Буду принимать их как данность, только и всего.
— Только знаешь, что?! — решительно вырвалась я из его объятий и наставила на него пальчик. — Больше никогда не смей так делать! Еще раз вытащить тебя из этого дерьма я не смогу.
— Хорошо, тогда обещай и ты, что больше никогда не влезешь в это дерьмо, — его глаза смотрели на меня грустно, пальцы нежно сжимали мою ладонь, подтягивая мою руку все выше и выше к своим губам.