Какого черта он делает? Я попятилась к окну, обхватила тяжелый револьвер двумя руками прицеливаясь в правую ногу.
— Тихо. Успокойся, — он примирительно поднял вверх руки, все еще продолжая сжимать покрывало. — Нам действительно нужно поговорить. Только не здесь.
Шаг. Еще шаг. Протянул руку, сгребая со стола пояс с пустой кобурой, и, не делая резких движений, застегнул его на талии.
— Здесь слишком людно. Не дадут поговорить спокойно, — продолжил он, делая еще один маленький шаг в мою сторону. Все, дальше пятиться уже некуда, я уперлась спиной в подоконник.
Еще один шаг — и вот он уже на расстоянии вытянутой руки. Если он сейчас нападет, то с легкостью отберет револьвер, я все равно не успею нажать на тугой курок, и я покорно опустила руки, давая ему возможность приблизиться ко мне еще на один шаг. Но он не напал, а, расправив покрывало, накинул мне на голые плечи.
— Что ты делаешь? — удивилась я.
— На улице холодно. Замерзнешь, — туманно пояснил он, осторожно забирая у меня оружие. Затем обхватив меня за плечи, сдвинул чуть в сторону, высунулся в окно, огляделся по сторонам и полез наружу. — Давай, вылезай пока никого.
Стоило мне только спрыгнуть на землю, как меня подхватили на руки и, закинув на плечо, точно мешок с картошкой, куда-то потащили. Рыпаться и задавать глупые вопросы «куда» и «зачем» меня несут, я не стала: скоро и так все прояснится. Главное, убивать на месте меня не собираются — и то ладно.
Вскоре мы остановились, тихонько заскрежетала дверца «катафалка», и меня сгрузили на пол.
— Сиди здесь и не высовывайся. Чтобы не произошло — ни звука, — предупредил он и закрыл дверцу «гроба». Какие-то у меня мрачные ассоциации возникли, б-р-р-р…
Ждать пришлось недолго, минут десять-пятнадцать, но босые ступни уже начали подмерзать. А потом хлопнула дверца водителя, заурчал мотор, и машина плавно тронулась с места. Но практически сразу остановилась.
Я замерла, прислушиваясь. Вот кто-то громко приказал «Стой!», затем тихий голос Энжью что-то ответил, слов я не разобрала, затем опять бравый отзыв «Проезжайте, Ваша Светлость!», и я поняла, что мы миновали ворота. Уф. И куда же он меня везет?
Ехали мы долго, я уже со счета сбилась повороты считать. Сначала ехали по дороге, и тряска была вполне терпимой, а потом, когда меня стало швырять из стороны в сторону, я поняла, что мы съехали на бездорожье. У меня зуб на зуб не попадал, но язык прикусить умудрилась, так меня трясло от лихой езды и от холода.
Но вот тряска неожиданно закончилась, «катафалк» остановился, мотор затих, и дверца распахнулась.
— Вылезай, — услышала я короткий приказ и, путаясь в полах покрывала, на четвереньках поползла к выходу.
Энжью глянул как меня нещадно трясет, чертыхнулся, спеленал покрывалом точно мумию и, вновь закинув на плечо, потащил куда-то в дремучий темный лес.
О! Сейчас он меня здесь и прикопает.
Но нет, вскоре мы вышли на небольшую полянку, и, извернувшись, при свете звезд я увидела небольшую избушку на курьих ножках. А, нет, это сваи были.
— Где мы? — проблеяла я из-под покрывала.
— Это охотничий домик. Здесь нас никто не найдет.
Здорово. Он решил меня тут бросить? И возможно лет через сто какой-нибудь случайно заблудший охотник найдет среди развалин мой побелевший скелетик.
Когда мои ступни коснулись холодных досок пола, я невольно вздрогнула и поджала пальцы на ногах. Съежилась вся, выбивая зубами барабанную дробь.
Энжью подсунул мне под попу шаткую табуреточку, заставляя сесть, и, сходив куда-то в другой конец избушки, притащил ватник, которым замотал мои голые ноги.
От этой заботы у меня слезы навернулись на глаза, но я решительно тряхнула головой, смахивая их с лица. Ни к чему сейчас эта сентиментальность: на жалость давить не собираюсь, и не хочу, чтобы он так думал.
Однако герцог на меня и не смотрел. Подкинув дров в печку, принялся за растопку. Возился долго, тщательно раздувая огонь. Было видно, что он специально тянет время, страшась начать разговор.
Не торопилась и я. Ничего хорошего от этого разговора я не ждала. В конце меня ждал только приговор и расстрел. И приближать время казни мне не хотелось совершенно.
Но вот огонь в печурке весело заиграл, и герцог выпрямился, посмотрел на меня. Я замерла и прикрыла глаза, собираясь с духом, но он вдруг подошел к шкафчику, скрипнул дверцей и, пошарив в его недрах, выудил на свет небольшой металлический чайник. Вышел с ним в сени, видимо за водой, вернулся, поставил чайничек на чугунную плиту на печи и вновь присел на корточки перед растопкой, подкидывая в зев колотые поленца что побольше.